"Зеркала" А. Лазарчука показались мне куда более банальными, чем должно было быть, судя по замаху. Пожалуй, это единственная из встретившихся мне в прошлом году повестей, генетически восходящая к Стругацким, хотя еще несколько лет назад шло целое поколение, околдованное силой их таланта. Такие писатели, как В. Рыбаков, и по сей день остаются во многих вещах в пределах мироощущения Стругацких. Впрочем, и сама история, придуманная Лазарчуком, не очень интересна — Они проникают, Мы отражаем. А зеркала эти давно уже заполнили американскую страну Фэнтези.
А вот "Пока стоит лес" С. Иванова, в том же очень сильном петербургском сборнике с ужасной суперобложкой и страшным названием "Аманжол", при генетических связях некоторых ситуаций с миром Учителей (Стругацких) кажется мне повестью неуправляемой. Впрочем, здесь больше Горди Диксона в черном варианте и, к сожалению, без чувства юмора, которое должно бы окутывать подобные мускулистые игры флером улыбки.
Есть и другое направление в молодой волне (которая, конечно же, никакая не волна, а многообразие талантливых молодых людей), характеризуется оно определенным презрением к анекдоту, к истории, за счет роста интеллектуальных элементов. У этих авторов господствует мысль, а так как она без сюжета недостаточно выразительна, то возникают эксперименты с языком или образным строем. Яркий пример тому А. Хуснутдинов, который, на мой взгляд, порой начинает игнорировать читателя — если читатель захочет, пускай сам идет со мной в ногу! Иначе ту же проблему решил А. Чуманов в "Обезьяньем острове". Сам ход прост, и элемент улыбки налицо. Но Боже мой, как хочется попросить автора не быть многоречивым! Когда читаешь добротно написанный, умный "Обезьяний остров", начинаешь обижаться на автора — ведь я уже пришел к выводам, к которым меня направлял Чуманов, а герои все еще их обсуждают, сидя по деревьям.
Наконец, появилось и третье направление в молодой фантастике — чистой воды американский кибер-панк о почти сегодняшнем мире, где человек так или иначе сливается с компьютером или миром, им олицетворяемым. Но эти повести — и наверняка у них есть горячие поклонники, как в Америке у Гибсона, который умудрился получить все мыслимые премии — пока редко становятся событиями художественной литературы. Правда, повесть Пелевина "Принц Госплана" завораживает движением человека сквозь мир, ирреальность которого не более сомнительна, чем ирреальность нашего мира. А вот киберпанковая повесть А. Тюрина и А. Щеголева "Сеть" становится на какой-то странице скучна, потому что авторы сами попадают в сети игры…
Я рад, что потратил дни, лежа на диване и проглатывая эти повести. Я рад, что не ошибся, когда несколько лет назад предсказывал: с падением темниц мужик понесет с базара не только и не столько плоды умиленной встречи братьев по разуму, но и книги нового поколения российских фантастов, которые будут разными — и смелыми, и талантливыми. Более того, мне стыдно, что я еще вчера ворчал: ах, как медленно растут молодые писатели… А они тем временем выросли.
