Над уровнем неба - [8]

Он посмотрел на небольшое зеркало в прихожей, откуда горя безумием светились его глаза. Глаза чудовища, монстра…  Как же он ненавидел  себя! 

Он сотни раз разбивал зеркала и стекла. Только это не помогало. Каждый новый день все вновь оказывалось на своих местах. Сознание причудливым образом воссоздавало до мельчайших подробностей его бывшего дома. Дома, который остался далеко в прошлом. Но здесь в Пограничье, специально для него стоял этот особняк с причудливой архитектурой восемнадцатого века.

Что же сегодня произошло? Как вообще это могло произойти?! Сегодня он посмел нарушить главное правило, самовольно изменив человеческую судьбу… Конечно же происшедшее не останется незамеченным. Да и не может таковым остаться. Всему ведется строгий отчет. Каждый из списка должен быть на своем месте.

Его взгляд метнулся  к трем пожелтевшим листкам, лежавшим на гладкой поверхности стола, и только ему было сейчас известно, что здесь должен был лежать четвертый лист.… Но его не было.

Выкрутиться было можно. Пока еще можно, если сказать, что не успел, зазевался.… Внесутся коррективы, и в ближайшее время он сделает все, как должен был сделать сегодня. Его пожурят, но на этом дело и закончиться.  И Вечный список пополнится еще одной encore une âme[2]… Необходимо только лишь обо всем сообщить Феликсу. Да и вообще мало ли таких прецедентов?   В конце концов, все всегда можно свалить на слишком рьяно блюдущего свои обязанности ангела-хранителя!

Была только одна загвоздка. Не мог он ни о чем рассказать Феликсу.

И уж тем более не хотел исправлять свою ошибку.

Его сознание вообще отказывалась признавать то, что он сделал ошибкой. И если бы ситуация повторилась вновь он не смог бы поступить по-другому. Почему? Ответа на этот вопрос он не знал.

Бросив взгляд на часы, он нахмурился. Почтальон, который должен был забрать эти листочки, отчего-то запаздывал.

Негромкий стук резко и тревожно разлетелся комнате. И хотя он ожидал, ставшего уже давно таким привычным визитером, почтальона, внутри него все застыло.

Медленно он открыл дверь. Высокая немного нескладная фигура в черном до пят балахоне кивнула, приветствуя его.

-Сегодня почту передашь сам… - из-под капюшона долетел хриплый грубый голос.

Едва почтальон  это произнес, то тут же пропал.

Да, похоже, дело было плохо. Ни разу за все время его не вызывали к Феликсу на ковер.  Скверно. Неужели так быстро они обо всем узнали?

-А может все, что произошло сегодня - к лучшему? Может быть, он просто устал от этой  бессмертной бесконечности, устал от них от всех, от этой так называемой работы?  - спросил он у пустой комнаты. Комната, конечно же, ответила лишь презрительным молчанием.

Он не заметил, как черное пламя соскользнуло с его ладони и, упав на пол, с жадностью начало поглощать  дубовый паркет.

-Только пожара мне не хватает! – проворчал он про себя, мгновенно потушив начавшее увеличиваться пламя.

Он не жаловался.…  Нет. Все что сейчас с ним происходило, он заслужил в полной мере. Но, похоже, впервые за много лет он сломался, он поступил, так как поступать не должен был, ни при каких обстоятельствах. Но вот что было самым смешным – он, ни капельки об этом не жалел!

-Ха-ха-ха! – нервно рассмеялся он, и услышал, как в ответ зло хохотнуло гулкое эхо, отраженное от пустых стен дома.

И последовав примеру недавнего визитера растворился в полумраке комнаты…

                                               

ГЛАВА 2.

Прошло четыре дня с момента знакомства Светланы с Кириллом. Сегодня девушка стала очень рано – около шести утра, поскольку в семь тридцать она должна была быть в лицее. А учитывая, что находился он на другом конце города (после девятого класса ее маме неожиданно пришла в голову «удачная» мысль – перевести любимую дочурку в школу с углубленным изучением английского и немецкого и еще чего-нибудь. И это за два года перед выпуском!) и ехать приходилось по полтора часа туда и обратно. К тому же Светлана была сегодня дежурной по классу. Эту глупую обязанность возложила на учеников старших классов - Борода Васильевна. Такую странную кличку Свиридова Тамара Васильевна получила за небольшие светлые волоски,   располагавшиеся в хаотичном беспорядке на ее подбородке. К неудовольствию Свиридовой, это заметили, и  симпатичную, если не принимать во внимание излишнюю растительность на лице и сорок пятый размер обуви, женщину стали называть Бородой. Конечно же, за глаза – самоубийц в лицее не было. 

Ученики, дежурившие в день «Х», должны были приезжать ни свет, ни заря, убирать помещение, раскладывать учебно-методическую литературу, подключать интерактивную доску и заниматься прочими подготовительными для занятий действиями. Протестовать против столь несправедливого и рабского труда учащиеся не смели – Борода обладала громким голосом и что самое главное - весьма большими полномочиями. Она была завучем лицея.

Поэтому делать было нечего, и Светлана, сладко потянувшись, приготовилась вставать.

Из приоткрытой кухонной двери доносился шум воды и звон посуды – похоже, что мама готовила завтрак. Это было несколько неожиданным. Обычно мать уезжала на работу ни свет, ни заря, лишь оставляя на плите горячий чайник. Сегодня же из кухни доносился аромат жареного бекона и хорошо сваренного кофе с корицей.