Над тремя морями - [71]

Радостной была наша встреча с Николаем Александровичем Токаревым. Долго мы делились воспоминаниями, не замечая времени. Токарев много расспрашивал меня о блокадном Ленинграде - он горячо любил этот город и тяжело переживал невзгоды и испытания ленинградцев. Я рассказывал все, что знал, чему сам был свидетелем, и очевидцем, и в том числе эпизод с буханкой хлеба.

В апреле 1942 года, когда голод буквально косил ленинградцев, наш экипаж после трехдневного пребывания на тыловом аэродроме в связи с ремонтом самолета готовился к перелету на постоянный аэродром под Ленинградом. Перед отлетом хозяйка дома, в котором мы жили, попросила меня передать буханку черного хлеба брату, что проживал в Ленинграде. Я, конечно, согласился, обещал непременно доставил хлеб адресату. На другой день поехал на грузовой машине по указанному адресу. Но, увы, нужная мне квартира была пуста - в ней никого не осталось в живых. Со щемящей болью в сердце я возвращался на свой аэродром с буханкой хлеба. В районе Ржевки машина остановилась - шофер принялся устранять какую-то неисправность. С нами поравнялся мужчина лет сорока пяти с поднятым воротником, обвязанным шарфом. Опухший, он еле двигался по улице. Глядя на него, я решился отдать хлеб этому человеку. Вылез из кабины, подхожу к нему.

- Возьми, товарищ, - сказал я, разворачивая бумагу. - Кому предназначена эта буханка, того уже нет.

Человек мгновенно преобразился. Замахал руками, устремил на, меня испуганный взгляд. Наконец приглушенным голосом выговорил с трудом:

- Это все мне?

С трудом запихал он буханку под пальто и засеменил прочь, поминутно оглядываясь. Потом остановился и стал что-то выкрикивать. Можно было с трудом разобрать: "Как вас звать, товарищ? Где служите?" Мы с шофером помахали ему рукой и тронулись дальше. А он в нерешительности стоял на дороге с поднятой рукой, держа в ней темную шапку.

- Да, - тяжело вздохнул Николай Александрович, дослушав собеседника, за один только Ленинград фашисты заслуживают самого сурового возмездия. За один только Ленинград, - гневно повторил он. И без конца продолжал свои расспросы о боевых действиях авиаполка, которым когда-то сам командовал.

С этого дня и началась, а точнее, получила продолжение наша совместная с Николаем Александровичем боевая деятельность, как и прежде, в довоенные годы, в одном экипаже, флагманском, но теперь уже флагманском дивизионном.

Местом базирования полков и штаба дивизии стали аэродромы Северного Кавказа. Отсюда мы водили авиационные полки на выполнение самых различных боевых задач к военно-морским базам Констанца, Сулина, на фарватеры нижнего течения реки Дунай. Уничтожали боевые корабли и транспорты противника в Черноморских портах, в военно-морских базах и открытом море, бомбили вражеские аэродромы в Николаеве, Одессе... Токарев всегда стремился наносить сосредоточенные удары по противнику всей дивизией. И они дорого обходились врагу.

Как-то авиаразведка флота обнаружила в занятой противником военно-морской базе Севастополь два транспорта водоизмещением 6000 и 10000 тонн. Из разведданных следовало, что транспорты находятся под погрузкой зерна для вывоза в Германию.

Приказ командующего ВВС Черноморским флотом гласил: уничтожить транспорты, а заодно склад топлива в южной части Севастополя.

Полковник Токарев установил время на подготовку дивизии к вылету - три часа. Ставя командирам полков боевую задачу, он уделял особое внимание организации взаимодействия. Полки должны появиться над целями одновременно, минута в минуту, на заданных высотах и с разных направлений. Это вынудит противника распылить огонь зенитной артиллерии по нескольким ударным группам наших самолетов и в то же время даст возможность нашим истребителям сопровождения сковать вражеские истребители.

Рассматривая полученные от воздушных разведчиков фотоснимки целей, Токарев выбрал для 5-го полка, который должен вести он сам, самый крупный транспорт.

- Этот потопим мы, - сказал он мне. Самолеты ИЛ-4, находившиеся на вооружении 5-го полка, уступали в скорости тем, из которых состояли остальные полки, - ПЕ-2, "бостонам", "аэрокобрам". Поэтому 5-й полк взял старт на сорок минут раньше других авиачастей. Но в отличие от них наш маршрут пролегал на значительном удалении от берегов Крыма, и шли мы без истребительного прикрытия.

День солнечный, яркий. Слабый западный ветерок не нарушает безмятежного спокойствия моря. Оно, словно гигантское зеркало, отливает солнечным блеском. Любуясь бескрайней морской лазурью, я не без тревоги думаю, как-то пройдет сосредоточенный удар авиадивизии. Ведь это было впервые в моей практике.

И, словно подслушав мои мысли, подает голос Токарев:

- С транспортами противника будет покончено. В этом, Петр Ильич, нет сомнений. Но главное - самим не понести потерь от зенитного огня. И это будете зависеть от четкого взаимодействия полков.

На горизонте замаячил Севастополь. Мы приближаемся к нему с юга. Видны длинные пыльные полосы на аэродроме Херсонес. Это взмывают в воздух вражеские истребители, встревоженные приближением нашей авиации. Справа замелькали огненные вспышки - вступила в дело зенитная артиллерия. Но уже ничто не может отвлечь нас от целей. Мне видны визуально и через оптику бомбоприцела два транспорта у причала. Ложимся на боевой курс. Прекращаем противозенитный маневр. Все замерло на десятки секунд. И вдруг справа от флагмана - падающий самолет и два парашютиста. Чей этот ИЛ-4? Слышу разгневанный голос! Токарева: