Над Тиссой - [63]
— Вашему парнишке, наверно, в каждом новом человеке шпион чудится? — насмешливо спросил Кларк, переводя взгляд на старого пастуха.
Седоусый верховинец в старой черной шляпе и кожушке навыворот, мокрой шерстью кверху, с обкуренной трубкой в желтых, наполовину съеденных зубах кивнул.
— Товарищ ветеринар, заходьте до нашой колыбы, — размахивая фонарем, засуетился старик. — Прошу!
В рубленом шалаше, добротно проконопаченном мхом, с широкими буковыми лавками вдоль стен было удивительно тепло, даже жарко. Кларк снял плащ, придвинулся поближе к костру. От его мокрой одежды повалил пар.
— Хорошо! Райская жизнь! — блаженно щурясь, стонал он, поворачиваясь к огню то спиной, то грудью, то боком.
— Нашего молочка отведайте, товарищ ветеринар. — Сивоусый верховинец поставил перед Кларком большой глиняный кувшин.
— Постой, отец, дай согреться! Я хоть и сибиряк, но люблю попарить молодые косточки. — Он раскинул руки, словно обнимая костер. — Красота!
Блаженствуя около огня, Кларк ни на одну минуту не переставал украдкой наблюдать за молодым пастухом: окончательно ли тот успокоился, не выдаст ли он свою подозрительность каким-нибудь невольно откровенным взглядом. Белобрысый подпасок, сняв ботинки, стеганку и шапку, сидя на полу около двери колыбы, мастерил маленьким гуцульским топориком новое ярмо. Время от времени он отрывался от работы, робко поглядывал на гостя. Встречаясь с ним взглядом, Кларк всякий раз приветливо улыбался.
Обсохнув и выпив молока, Кларк снял сапоги, подложил под голову охапку пахучей хвои, с наслаждением вытянулся на лавке и закурил самокрутку:
— Прямо как у тещи на печке. Спасибо вам, братцы, выручили. И отблагодарю же я вас! На других полонинах полчаса читаю лекцию, а вам двухчасовую выдам.
Подпасок поднял голову, внимательно посмотрел на Кларка. Тот засмеялся:
— Вижу, что в науку рвешься. Потерпи до завтра. Утро вечера мудренее. — Кларк зевнул, закрыл глаза. — Спать! Спать… спа…
Недокуренная цыгарка упала на землю, послышался богатырский храп. Но Кларк не спал. Мучительно борясь со сном, он ждал, что предпримут пастухи. Если они не поверили, что он ветеринар из области, если угадали, почувствовали в нем заграничного гостя, то прыткий подпасок, разумеется, немедленно устремится к пограничникам и сообщит им о появлении на полонинах подозрительного человека…
Прошло пять, десять минут, четыре часа, а из колыбы никто не выходил. Кларк чуть-чуть приоткрыл глаза. Сивоусый верховинец уже мирно дремал, по-стариковски привалившись к бревенчатой стене и не выпуская изо рта своей трубки. Белобрысый его помощник старательно скоблил лезвием топорика ярмо. Костер догорал. По берестяной крыше глухо барабанил дождь. Где-то, наверно внизу, в ближайшем ущелье, выли волки.
Веки Кларка отяжелели, он зажмурился, потерял над собой контроль и заснул.
Проспал он, может быть, час, два или три — неизвестно. Проснувшись, увидел над собой черный, закопченный потолок колыбы с круглым вырезом посередине, в который струилось к ночному небу пламя костра. Он хотел повернуться со спины на бок, чтобы посмотреть, на своих ли местах пастухи, но не мог этого сделать. Однако он не хотел верить тому, что случилось. Напряг все силы, рванулся, пытаясь встать. Веревки, которыми Кларк был привязан к буковой плахе, оказались крепкими и узлы надежными.
Кларк выругался, застонал, завыл. Из дальнего угла колыбы донесся насмешливый голос седоусого верховинца:
— Отдыхай, отдыхай, песиголовец! Утро вечера мудренее. Утром на полонину прибыли верховые пограничники. Они посадили связанного Кларка на запасную лошадь и увезли вниз, в Явор. В тот же день он был передан майору Зубавину.
Скибан на первом же допросе охотно рассказал все о себе, о Дзюбе и о своем последнем шефе — «пане Белограе».
Майор Зубавин передал Скибана следователю, а сам занялся пятым нарушителем. «Пан Белограй», введенный в кабинет конвойными, с угрюмым и злым любопытством с ног до головы оглядел Зубавина.
Кларк за то короткое время, пока находился в пути от полонины до горотдела МВД, успел выработать план самоспасения. Он сразу понял, что взят и Скибан, что произошел полный провал. Глупо теперь отнекиваться, разыгрывать из себя невинно оскорбленного слесаря Ивана Белограя. Скибан, конечно, уже рассказал, как и кем был убит демобилизованный старшина. Значит, надо действовать, исходя из реальных условий.
— Так это благодаря вам я имею честь попасть в такое положение? — спросил он высокопарно, с наигранным превосходством.
Зубавин приготовился к тяжелому, многодневному разговору, чреватому, как ему казалось, всякими неожиданными крутыми поворотами. И потому, сберегая силы, обрек себя на сдержанность, терпение и невозмутимость.
— Да, не отказываюсь, — серьезно ответил Зубавин, — и я позаботился в меру своих сил, чтобы вы попали в такое вот положение: в положение пойманного диверсанта, террориста и шпиона.
Кларк поморщился:
— Поберегите, майор, эти душераздирающие эпитеты для слабонервных.
Он сел на ближайший стул, перекинул ногу на ногу и, высокомерно улыбаясь, ждал продолжения допроса.
«Я опытнее вас, майор, — как бы говорил он всем своим видом. — Умнее. Хитрее. Дальше вижу. И, кроме того, не забудьте, что я уже успел примириться со своей участью, мне нечего терять, не о чем жалеть и, значит, некого и нечего бояться. Как нетрудно догадаться, майор, работа вам предстоит адски трудная».
