Над сладким Босфором - [29]

— Он уже однажды не пустил тебя со мной, — напомнил Четин, и Джанет покраснела.

— Тогда он был прав, как потом оказалось. Меня свалил с ног сирокко. Я не понимала, в чем дело, думала, что это просто усталость, что все пройдет, а Крейг узнал симптомы и посоветовал мне никуда не ходить.

— Посоветовал? — Четин удивленно поднял брови. — Он заставил тебя остаться. Его манеры способны взбесить кого угодно.

— Право же, Четин, теперь это не имеет никакого значения, — сказала она с легкой досадой. — Не стоит даже вспоминать.

Он слабо улыбнулся, и впервые Джанет почувствовала, что его взгляд как бы ласкает ее. Он взволновал ее, даже шокировал, когда придвинулся ближе и сказал хриплым от волнения голосом:

— Салли передала тебе мой сердечный привет?

— Да. — Джанет воззрилась на него. — Но я…

— Я имею в виду именно это, Джанет… О, все произошло так внезапно. Это случилось там, на горе, когда я поддерживал тебя, а ты, такая испуганная, умоляла отправить тебя вниз и смотрела на меня своими чудесными глазами… До того момента ты ничего не значила для меня; была просто одной из английских девушек — сюда их много приезжает, но они надолго не остаются. Ты такая красивая…

— Четин… пожалуйста… — Она протестующе подняла руку, пытаясь сказать еще что-то, но он ей не дал.

— Я никогда не знал такого чувства… Да, у меня были девушки, но они ничего для меня не значили. Если бы ты только знала, что я почувствовал, как твоя беззащитность тронула меня… — Он замолчал, помрачнев. — Я готов был спуститься с тобой вниз — хотя путь наверх был безопаснее! Я готов был попытаться, хотя это было бы безумием, и лишь потому, что ты меня просила. Я хотел делать только то, что ты хочешь, Джанет. И так будет всегда!

— О нет, Четин…

Она была смущена и расстроена, ей не хотелось причинять ему боль. Ей вспомнилась неприязнь Крейга к этому человеку, и она стала сомневаться, были ли для этого какие-нибудь реальные причины. Сейчас у нее не было сомнения в искренности Четина. Она знала, что он был искренен, когда говорил, что она — первая девушка, которая так много значит для него, и что он готов выполнить любое ее желание.

Как ему объяснить? Она повернулась к нему, увидев в его глазах ожидание вместо прежнего безразличия, странную ранимость вместо обычной бравады.

Джанет покачала головой, не в силах найти слова, которые не ранили бы его. Она подумала о своей любви к Крейгу, и ее сочувствие усилилось.

— Все не так, — пробормотала Джанет почти про себя. — Все совсем наоборот.

— Что?.. — Он казался слегка ошеломленным, и это было так на него не похоже. — Ты не можешь полюбить меня?

Казалось, положение немного прояснилось, но у Джанет комок подступил к горлу, когда она увидела в его глазах страдание. Она грустно покачала головой.

— Нет, Четин. Мне очень жаль, но…

— Это было слишком неожиданно для тебя… Я был слишком прямолинеен… и нетерпелив? Правда? Английские девушки… к ним ведь нужен особый подход?

Он буквально умолял ее. Никогда в своей жизни Джанет не сталкивалась с такой тяжелой задачей: твердо сказать человеку, что она никогда его не полюбит.

— Ты не хочешь выходить за меня, потому что я турок…

— Дело не в этом, — быстро ответила она. — Какое бы это имело значение, если бы я тебя полюбила?

— Значит, турки тебе нравятся? — с надеждой спросил он.

— Конечно. Я бы не стала жить в стране, если бы мне не нравился ее народ. — Турки казались ей немного мрачными, но это было только внешне. В душе они были дружелюбны и отзывчивы, хотя порой слишком традиционны. Но можно ли считать это недостатком? Во всяком случае сейчас это было неважно.

— Тогда… — Он протянул ладонь, как будто хотел взять ее за руку, но передумал. — Наверное, все это слишком неожиданно. Обещай мне, Джанет, что подумаешь.

И снова она убеждала его, пока он наконец не смирился со своей судьбой. Он только просил, чтобы Джанет хотя бы иногда появлялась с ним в обществе. Раньше она этого не делала, только в компании с другими. Она бывала с ним наедине лишь в тех случаях, когда он подвозил ее домой после вечеринок.

— Я не знаю, Четин, стоит ли нам… — честно сказала она. — Учитывая твои чувства.

— Ты думаешь, я способен обидеть тебя?

— Конечно, нет, но… — Она замолчала. Так трудно выразить словами свои мысли и сомнения…

Они помолчали немного, потом Четин заговорил с деликатностью, которая слегка рассмешила Джанет и в то же время растрогала.

— Салли и Гвен уезжают на каникулы домой, в Англию. Тебе будет скучно одной. Позволь мне сопровождать тебя и показать мою страну?

Ее первым побуждением было отказаться, но она колебалась, а Четин убеждал ее, обещая никогда не говорить о своих чувствах, не смущать ее. Он казался искренним и так просил согласиться, что Джанет решила: не будет ничего плохого, если она раз-другой сходит с ним куда-нибудь. Четин будет рад, что она согласилась, а для нее… по крайней мере, будет какое-то развлечение в однообразном и одиноком отдыхе.

— Хорошо, Четин, — улыбнулась она. — Уговорил.

Еще через две недели рана совсем зажила, и повязку наконец сняли. Джанет чуть прихрамывала — нога еще побаливала, но доктор уверял, что боль скоро пройдет и она полностью поправится. Все считали, что она легко отделалась, и Джанет, хотя поначалу стеснялась своего шрама — он был заметен, когда она надевала шорты или купальник, — была рада, что все обошлось сравнительно легко.