Над пропастью - [71]

Увидев под арбой с высоко поднятой оглоблей сидящих у костра Тиник и Айпарчу, пошел к ним.

— Как себя чувствуете, матушка?

Старуха попыталась встать, но наступила на подол.

— Сидите, сидите! — Ибрагимбек опустился на колени, подтянув под себя толстую кошму.

— А вы? — сказала старуха, всматриваясь в его лицо. — Не притомились? Закончили свой совет? Слава аллаху… О нас не беспокойтесь! Пока есть вы — разве нам может быть плохо?

Ибрагимбек согласно кивнул. Посмотрев по сторонам, сказал:

— Может, возвратитесь в Кукташ?

— Что? — Старуха словно испугавшись, замахала рукой. — Нет-нет!.. Решено: мы будем там, где вы!.. Если возвращаться, то вместе!

— Тогда отправляйтесь в Кафирун.

— Это где?

Ибрагимбек посмотрел на Айпарчу, прильнувшую к старухе.

— А ты не знаешь?

Айпарча слышала, что где-то недалеко от Байсуна, в складках Красных холмов, затерялся кишлак с таким названием.

— Слышать-то слышала, но не бывала там, — сказала она, обращаясь к матушке Тиник.

То, что Айпарча ответила не Ибрагимбеку, а ей, понравилось матушке Тиник.

— Не видела она этого кишлака, не видела! — проговорила Тиник, как переводчица. — Что это, кишлак?.. Там и дома есть?

Ибрагимбек улыбнулся.

— Все там есть.

Ибрагимбек встал, думая об их отправке в Кафирун. Но вспомнив, что во главе с начальником контрразведки Гуппанбаем в скором времени туда отправляется группа людей готовить место для штаба, решил: «Поедут позже… еще долог путь до Байсуна».

«Надо вызвать Курбана и поговорить с ним наедине. Кто может лучше знать, чем он, схему обороны красных в Байсуне? — думал Ибрагимбек, направляясь в штаб. — Да, и пусть расскажет подробно, как все было там, в крепости, в Душанбе…»

В это время ишан Судур стоял возле развалин старого глинобитного дувала с другой стороны загона, пытаясь рассмотреть утонувшие в черноте ночи высокие горы.

Он был подавлен. Он устал от военных советов, где люди, облеченные властью, за громкими фразами пытались скрыть растерянность, в общей неразберихе думали только об одном: как выбраться из круговорота событий, сохранив власть. Все говорят о вере — и не верят. Веришь ли ты сам, ишан Судур?.. Ведь еще так недавно ты лелеял в мыслях не мечту — планы создания на священной бухарской земле Исламского государства! Сегодня уже не планы и даже не мечты… Что же остается?..

Ишан Судур устал от тяжких раздумий.

Вот и теперь, на военном совете, определяя его место в общих планах, Энвер-паша повторил слышанное много раз: главное — идеологическая обработка нукеров-новобранцев из ближайших к Байсуну селений. Важно надув губы, Энвер втолковывал ему, ишану Судуру, как это сложно и ответственно! Что он знает?.. Что у ислама есть, кроме Корана?! Достаточно ли только законов шариата, чтобы овладеть мусульманскими массами?.. Большевики в этом сильней — умеют убеждать, находят слова…

В нескольких шагах от хазрата, разговаривая, прошли Курбан с Турсуном-охотником.

— Дети мои! — позвал ишан Судур.

— Таксыр? — удивленно воскликнул охотник. — Такое позднее время — и вы не спите…

— И вы не спите, — как эхо, повторил хазрат. Неловко пошутил: — Строите планы, как, окажись на месте командующего, разбили бы красных?..

— Занятие, простительное глупым мальчишкам. Каждому свое место. И дело. Так ведь, таксыр? О чем наш разговор? Это неинтересно! Слова — как пузыри на воде… Я рассказываю шейху о том, как трудно учить меткой стрельбе, чтобы стреляли — и попадали… в человека. А думаю о том, что у меня есть жена, и там, где она, тепло и тихо. Спросите, о чем думает шейх? Не слушайте его, он не скажет правду. Я знаю, о чем молчит шейх.

— Вы умеете угадывать мысли? — настороженно спросил хазрат.

— Тут не надо быть провидцем! — Охотник засмеялся. — О чем может думать юноша, когда в нескольких шагах от него… За тентом… — Не договорил, и так все ясно.

Нет, не обладал Турсун-охотник редким даром провидца. К сожалению. Так он думал о себе. И, к счастью, нет здесь такого, кто мог бы знать то, о чем думает он.

Всякий раз, когда удавалось поговорить с племянницей с глазу на глаз, он предлагал ей — бежим. Почему Айпарча отказывалась? Боялась за родителей? Да, должно быть, так… Случалось его зорким глазам перехватывать взгляд девушки, как она смотрела на Курбана… Курбан для охотника продолжал оставаться загадкой. Уже решив в одиночку бежать к красным, Турсун-охотник случайно встретился с Каримом Рахманом, Каримом-конокрадом, так его называли. В коротком разговоре всего не успеешь сказать. Сказал главное: бежим вместе. Почему-то сразу решил, что Карим — как взведенный курок, Карим готовится бежать. «Не спеши, — вот все, что тот успел сказать. Им помешали. Да, и еще два слова: — Его береги». При этом он смотрел на шейха. Вот — опять загадка…

— Пир мой, вам не холодно? — заботливо спросил Курбан.

Какое сердце не разомлеет от таких слов? Тем более сердце одинокого старика…

«Лучший из лучших учеников моих, — растроганно думал ишан Судур, — сын мой! А ведь я не всегда был добр к тебе, не всегда справедлив. Было — я сомневался в тебе и даже больше! — не верил!»

И явилась ишану Судуру мысль, которая вызревала долго. Мысль, которую он отгонял, но не прогонял. Держал в некотором отдалении. Как будто знал, что от нее никуда не деться…