Над пропастью - [69]

— Да, уважаемый шейх, — улыбнулся Гуппанбай так, что все лицо покрылось морщинами. — Это был именно он. Помните, на перевале он хлестнул вашего Гнедого. Это было в первую минуту нашей встречи. И вы сказали тогда: Гнедой отомстит. Не надо было Муртазу крутиться возле вашего коня… Видно, хотел увести…

Тонготар принес с десяток палочек шашлыка и сообщил, что парень, которого ударил Гнедой, совсем плох.

— Один гибнет от пули, второй от огня, третий от воды, говорят, но мне кажется, каждый находит то, что уготовано судьбой, — вздохнул конюх.

36

Планы на следующий день были неясны: возвращать отряды в Кукташ? Преследовать красных?

Энвер-паша был твердо уверен: обратной дороги нет. Он еще не успел как следует познакомиться со всеми командирами отрядов — курбаши, не знал, как они поведут себя в боевой обстановке, какой у них военный опыт, какова дисциплина?

Рисковать в таком деле нельзя. Особенно теперь!

— Ибрагимбек, что вы думаете о завтрашнем дне? — спросил он.

Ибрагимбек думал: «Надо атаковать Седьмой полк. И баста. Победа — прекрасно. Поражение — вся ответственность ляжет на плечи Энвера…»

— Трудно что-либо сказать, ваше превосходительство, — ответил неопределенно.

Утром все решилось само собой.

Красные оставили Угридар. Уходили они в сторону Байсуна. Тугайсары преследовал их. Просил подкрепления.

…Курбан вывел Гнедого. Нукеры с гиканьем переправлялись через бурную реку, раздавались редкие выстрелы, топот, храп и пронзительное ржанье лошадей.

Курбан торопливо направился к месту, где был убит Пулатходжаев, увидел около большого затухшего костра с чернеющими головешками ишана Судура, спрашивавшего о чем-то Гуппанбая. Старик заметно обрадовался появлению Курбана.

— Я как раз спрашивал о тебе, сын мой! — сказал он. — Тебе ли к лицу спать рядом с конюхом, свернувшись калачиком! Спасибо уважаемому Гуппанбаю, — продолжал хазрат с притворной строгостью, — присмотрел за тобой…

Ишан Судур проявлял поистине трогательную заботу о своем ученике. Он говорил о смутном времени, о том, что в этот час вообще невозможно понять, где кто, и в любую минуту можно встретить опасность, все неожиданно, неопределенно. В такой час лучше находиться в стороне от всего, терпеливо дожидаясь, когда тебя позовут для дела, которому ты предназначен.

— Но может случиться и так, что и тебе придется, сын мой, взять в руки винтовку! — говорил хазрат, и в глазах его был страх. — Как вы думаете, уважаемый Гуппанбай, получится из моего ученика воин?

Гуппанбай не ждал такого вопроса.

— Вы сказали сущую правду, — сказал он не совсем впопад. — Лакаи уже рождаются воинами, но кто из них может со временем стать настоятелем медресе?

На войне каждому надо заниматься своим делом. Будет больше пользы для всех, если уважаемый шейх побережет… наших женщин…

Курбан едва не вспылил. Он, конечно же, понимал, кого «уважаемый шейх» должен поберечь здесь, при обозе. Да-да, бесценную жизнь будущего «настоятеля мечети». С трудом сдержал себя.

Ишан Судур, похоже, обрадовался словам Гуппанбая.

— Вы точно выразили мои мысли! — вскричал он. — Женщины нуждаются в надежной защите. А кому мы можем больше верить… Сын мой, — обратился он к Курбану. — Надо еще какое-то время побыть здесь…

— Как скажете, учитель! — ответил Курбан. — Матушка не возвращается в Кукташ?

Гуппанбай засмеялся.

— Я буду там, где сын, говорит!

Из-за холма на конях показались Энвер-паша и Ибрагимбек, сопровождаемые охраной из турок, афганцев и лакаев. Энвер-паша давал какие-то указания Али Ризо. Ибрагимбек увидел Гуппанбая.

— Скажи матушке, пусть выезжает! — крикнул он.

В это время навстречу им выехала знакомая арба, покрытая тентом. Ее сопровождала стража, здесь же на низкорослых лошадях лекарь, повара.

Ибрагимбек подъехал к каравану матушки Тиник.

— А что, шейх, — неожиданно обратился он к Курбану, смерив его оценивающим взглядом. — Я заметил, вы хорошо держитесь в седле. И теперь думаю: когда были там, вам, наверное, довелось держать в руках и винтовку, и саблю…

Он не спешил договорить до конца, все так же смотрел на Курбана — будто испытывал.

«Да что они — сговорились? — зло подумал Курбан, чувствуя, как на него накатывается холодная, расчетливая злость. — Решили, что я счастлив прятаться от опасности за этой арбой? Решили: трус».

— Не саблю, ваше превосходительство, — шашку! — прямо глядя на Ибрагимбека, уточнил он.

Бек усмехнулся.

— Я так и думал, — сказал он. Взгляд его потеплел. — Я так и думал, — повторил он, — что, случись бой, вы достойно покажете себя. Именно потому и оставляю вас здесь, уважаемый шейх. Мне надо верить, знать: с моей матушкой не может случиться ничего плохого. Я верю…

— Благодарю вас, ваше превосходительство.

Арба остановилась возле них.

— Сынок, сын мой! — показалась из-под тента матушка Тиник. Ей доставляет удовольствие называть на людях Ибрагимбека сыном, разговаривать с ним. — Ты говорил о Тугайсары как о хорошем парне. Это правда, что он упустил красных?

Ибрагимбек нахмурился. Вот уже и ей известно: ночью ушел Седьмой полк. Никто не слышал топота коней, потому что копыта обернули тряпьем — так всегда поступали и лакаи-разбойники, когда выходили грабить кишлаки или караваны на степных дорогах. Не погасили костры…