Над Припятью - [40]
— Останемся до ночи. Это единственный шанс!
— Почти никакого шанса, Лешек! — прошептал в ответ Заремба.
В глубине гитлеровских укреплений раздался свист. Немцы не остались в долгу. Начался артиллерийский поединок.
Кусты между раскисших прибрежных болот были неплохим укрытием. От гитлеровских окопов их отделял луг, хорошо просматриваемый с советской стороны. Напрашивался вопрос: возможно, немцы не будут прочесывать эти заросли? Ну, по крайней мере, в дневное время… Решили остаться здесь. Искать лучшее место было теперь рискованно, они могли себя обнаружить. Снайперы как с этой, так и с той стороны наверняка стояли на страже.
Солнце поднялось высоко над горизонтом. Артиллерийская перестрелка прекратилась, изредка трещали автоматы. Воцарилась относительная фронтовая тишина, только раздавались стоны на лугу. Вскоре и они стихли. Гитлеровцы забросали гранатами раненых польских и советских партизан… Очевидно, пожалели санитаров, у которых хватало дел и со своими ранеными…
— Усните, пан поручник. Я не буду спать. Надо отдохнуть, — шептал подхорунжий.
— Ну, конечно… Столько ночей без сна, со времени прорыва из шацких лесов. Но они будут рыскать…
— Живыми не возьмут. У нас есть оружие и боеприпасы.
Но Заремба продолжал шепотом:
— Я всегда опасался, чтобы какая-нибудь шальная пуля не лишила меня жизни во время сна, когда будет сниться, что уже кончилась война… Жена готовит обед, пахнет гороховым супом с корейкой… Внучек возится у меня на коленях…
— Я не знал! Вы дедушка?
— Что ж удивительного! Мне за пятьдесят. И одна дочь. Учительница… Скоро будет рассказывать о тех, для кого шумят вербы… Думаю, зять у Берлинга. Какой бы радостной была встреча! И разве надо умирать? Сейчас, когда свобода на пороге?
— А если суждено?
— Если даже и так, то не во сне… Не может быть! Теперь? Пойми, я пережил две войны… В двадцатом мне сильно посчастливилось — одно легкое ранение. В сентябре тридцать девятого вернулся цел и невредим, даже нигде не поцарапало. Но рана осталась. Все еще кровоточит сердце, чувствую боль и горечь поражения. Знаешь сам, ты был у Визны со мной! Скажи, разве можно это забыть? Выбросить из памяти? А теперь, когда свобода на том берегу…
Заремба поудобнее оперся о карликовый куст орешника. Замолчали. Может, он ждал каких-то слов от товарища по несчастью. Но тот погрузился в раздумья.
— У меня есть претензии! Знаешь, к нашей «верхушке», за это выжидание… Столько времени… Быть в боевой готовности! Сохранить силы! Спрашиваю: против кого? — Здоровой рукой он вытер вспотевший лоб, облизал спекшиеся губы. — Против кого? — повторил он. — Знаешь, Лешек, когда-то, во времена Пилсудского, я шел как другие легионеры… Позже понял… Но тогда разве можно было иначе? Кому мы должны были доверять? Кого считать другом? Кто с оружием в руках переступал порог родины, не мог считаться другом. Так мы понимали.
А теперь? Опять одни, как в сентябре? Те, на Западе, все не торопятся. Даже открыть этот второй фронт… Так как же? Загородить дорогу тем, с кем судьба связала нас одним несчастьем?.. А гитлеровцы ведь не щадят…
Подхорунжий слушал шепот, полный горечи и скорби. Через просветы в кустах он наблюдал за местностью. На лугу совсем успокоилось. Создавалось впечатление, что фронт погрузился в сон.
— Этот враг не щепетилен, Лешек! Помнишь позиции Гелчин? Уже после боя?
Тот не ответил, замолчал и Заремба. При воспоминании о тех днях волнение сжимает у них горло. Не так давно они пережили ад, на их глазах разыгралась драма сотен отчаявшихся польских и советских партизан. Сейчас они сами оказались в положении, достойном сострадания. Однако при мысли о тех переживаниях сжималось сердце.
…Тогда они оба были в специальной группе «Нарев». Их разделяла только разница в возрасте и воинском звании. Трагедию пережили вместе.
Оперативная сводка о тяжелых боях в районе Визны с просьбой о помощи поступила в штаб группировки «Нарев» 7 сентября. Спустя два дня в район лесов, прилегающих к Визне, прибыл 2-й уланский полк. Но здесь их ожидали гренадеры 10-й танковой дивизии генерала Гудериана. Разгорелся бой. Для поляков опорой был лес, а полковник Флисовский был опытным офицером…
«Визна держится и борется» — такое донесение пришло вскоре в штаб группы. Там тоже приняли решение выслать подкрепление.
Хорунжий Заремба и командир взвода Лешек Жалиньский в то время были в первом эскадроне 135-го полка, получившего приказ помочь сражающимся. Пустились вскачь! До Чарна-Бжезины, в девяти километрах от Стренкова, добрались к утру 11 сентября. Эскадрон остановился в лесу. Непрерывно и довольно низко летали самолеты. Но, к сожалению, с черными крестами на крыльях и фюзеляжах. Несколько взводов должны были детально изучить обстановку на местности. Одним из них командовал хорунжий Заремба, заместителем был подхорунжий Жалиньский. Двинулись быстро, насколько хватало сил. Кони мчались, хотя тоже сильно устали. Ехали в полной тишине: слышался только стук копыт о твердую проселочную дорогу, иногда звяканье сабель о шпоры и ржание жеребца… Тишина, пустота и тишина… А ведь в этом районе должен был проходить один из участков фронта — оборонительные позиции Гелчин. Наконец остановились. Кони как-то понуро фыркали. Уланы протирали запылившиеся глаза, оглядывались вокруг и сильно, до боли, сжимали эфесы сабель. Картина была страшной! Земля вокруг вздыблена — воронки от бомб и снарядов тяжелой артиллерии, все буквально перепахано, раздроблено и завалено трупами в зеленых, окрашенных кровью мундирах… Своих немцы забрали. Кто-то из уланов вслух подсчитывал подбитые танки и поврежденные гитлеровские автомобили. Подхорунжий пришпорил лошадь. Проехал между разбитыми окопами, блиндажами и траншеями. Всюду разбитое оружие, раздавленные трупы солдат-защитников. Многие из них были ранены в голову, другие — в спину… Это зависело от того, в каком положении застали раненых гитлеровцы.
«В книге я постарался рассказать о годах нашей совместной борьбы за свободу и независимость, воссоздать образы только некоторых из тех многих, кто ковал победу: воинов Красной Армии, с которыми я делил трудности фронтовой жизни. В боях с гитлеровскими оккупантами родилась вечная и нерушимая дружба между нашими народами».В этих словах автора — офицера Войска Польского, — в годы Великой Отечественной войны сражавшегося в рядах Красной Армии, заключается содержание его воспоминаний.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.