Над горящей землей - [25]
Жуков проснулся, слушает, спит или не спит Константинов. Убедился - не спит. Спрашивает:
- Бодрствуешь? - в голосе недовольство. Владимир вздохнул вместо ответа.
- Не вздыхай, твое настроение зависит только от тебя.
Владимир молчит, он знает, о чем пойдет разговор. Жукова это бесит, но он сдерживается, говорит спокойно, убедительно:
- С точки зрения друга твое настроение меня, конечно, интересует; с точки зрения командира меня интересует не настроение, а работоспособность. Откровенно скажу, твоя работоспособность меня беспокоит. Претензий пока еще нет, но если ты сегодня не съел свой ужин, а ночью не спал, и завтра не съешь и не будешь спать, твоя светлая голова будет плохо работать.
- Не беспокойся, Алеша, этого не случится.
- Где гарантия?
- Завтра я хорошо поем и даже выпью свои фронтовые сто граммов. Говорю вполне серьезно, слово даю.
- Ну вот, это дело другое, - удовлетворенно говорит Алексей.
После той ночи, когда погиб штурман Бибиков, Владимира будто подменили. Он затосковал, загрустил, стал плохо есть, спать. Выматывала и напряженная боевая работа, полеты под огнем противника. "Ты выпей, говорил ему Жуков, - и все напряжение как рукой снимет. И поешь хорошо, и поспишь. А сон, сам понимаешь, лучший отдых". Раз сказал, второй. А в третий раз упрекнул: "Все люди как люди, только ты как красная девица". Причем, сказал это в столовой, в присутствии всех. Владимир обиделся: "Я от кого-то слышал, что немецкие солдаты в атаку ходят пьяными..." Жуков спокойно разъяснил:
- Правильно, ходят, я тоже где-то читал. А вот сравнение, прямо скажу, неудачное. Их поят перед атакой, перед боем. Дурманят, чтобы храбрее были, безрассуднее. Нам же дают после полетов, после боев и только сто граммов. Чтобы снять нервное напряжение, возбудить аппетит. Улучшить сон. И не просто так дают, а па приказу наркома обороны.
Дождь постепенно утих, поднимается облачность, улучшается видимость. А ночь уже подходит к концу, скоро забрезжит рассвет. И вдруг ракета: сигнал на вылет. Сразу все ожило. Послышались команды, зарокотали моторы, на старт порулили самолеты. Первым взлетел экипаж Бекаревич-Слепов, затем Ломовцев Косарев, третьим Жуков и Константинов. Временной интервал между самолетами пять минут.
- Курс двести десять! - командует Владимир.
Временами мимо кабины мелькают одиночные трассирующие пули, пулеметные очереди. Самолет идет низко, высота облаков всего четыреста метров.
Проходит двадцать минут, и вот уже видна линия окружения, внутри которой находятся наши войска, а с внешней стороны - немецкие. Между ними идет перестрелка, Трассирующие пули и снаряды фейерверком летят с той и другой стороны.
И вдруг впереди, там, где идет перестрелка, начинают бить "эрликоны". Трассы тянутся вверх, к невидимому в темноте самолету.
"Эрликоны" - страшный враг самолетов до высоты двух тысяч метров. Спаренные и счетверенные, смонтированные на турельных установках, приводимые в движение небольшим, но сильным мотором, они легко вращаются на триста шестьдесят градусов и бьют очень кучно и точно. Снаряды калибром двадцать миллиметров, снабженные самоликвидаторами, взрываются, пролетев две тысячи метров. Даже не встретившись с целью, но разорвавшись невдалеке, они поражают ее своими осколками, имеющими большую убойную силу.
В отличие от снарядов других зенитных орудий снаряды "эрликонов" трассирующие, разноцветные, чаще ярко-оранжевые. Ведя огонь по самолетам, немцы используют трассу для прицеливания. Применяют "эрликоны" и в сочетании с прожекторами: направляют огонь по лучу, "схватившему" цель. Но на этом участке фронта прожекторов, очевидно, нет, и самолет, по которому в эту минуту бьют "эрликоны", не виден.
- Что это, Володя? - беспокоится Жуков.- Неужели кто-то из наших?
До невидимого в темноте самолета еще пять-шесть километров. Судя по направлению трасс и по тому, как они все больше клонятся к земле, можно понять, что самолет идет на нашу территорию и при этом резко снижается. Но вот трассы угасли. Очевидно, самолет или ушел от обстрела, или упал.
- Больше некому, Леша, - отвечает Владимир.- Скорее всего Бекаревич, а может, и Ломовцев, сейчас трудно сказать.
Владимир смотрит вперед и вниз на линию соприкосновения наших и вражеских войск. Наиболее интенсивный огонь - прямо по курсу и справа. Слева, на юге, огня значительно меньше. Местами нет вообще. С высоты эти места будто темные коридоры. "Очевидно, там кольцо окружения еще не замкнулось", - думает Владимир и принимает решение: оттуда, с юга, и надо заходить на костры.
- Леша, держи левее, обойдем эту огненную карусель, на цель выйдем с юга.
Они вышли в район цели. По пути их обстреляли, но издали, со стороны. Они не сразу нашли место сброса мешков. Пришлось походить, поискать. Три костра - условный сигнал - оказались в лощине, и с малой высоты, когда обзор ограничен, увидеть их было непросто. Начинался рассвет, и Владимир обнаружил их по уже заметным дымам.
Сбросив мешки с высоты около ста метров, экипаж развернулся на северо-запад, в направлении, где меньше огня, где не так интенсивна перестрелка между нашими и вражескими войсками. И все-таки их обстреляли. Самолет был заметен на фоне начавшего светлеть неба, и трассы огня шли прямо в него. Пришлось маневрировать, бросать самолет по высоте и курсу. Возвратившись на свою полевую площадку, Владимир спросил подошедшего техника:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».