Над горой играет свет - [49]

— Круто, так что это означает? Много чего. Кру то, кру это. Кру-тая жизнь, кру-той чувак, кру-тые друзья. И звери тоже бывают крутыми.

— Это про тебя, вообще про все.

— Ну, вроде того. «Тут круто, все валите сюда». А можно и так: «Круто ты влип, недоумок». Или так: «Кыш с помойки, крутой кобелина»

Мы одновременно плюхнулись в кресла-качалки, Мика начал качаться, а я нет, я сидела тихонечко.

Он стал сковыривать болячку на коленке, и опа: по ноге побежала струйка крови, брат вытер ее краем белой футболки.

— Еще тут никто не пьет газировку.

— А вот и нетушки. Я вчера пила, на бензоколонке.

— Она есть, только ее по-другому называют.

У меня голова пошла кругом. Кто же знал, что придется учить другой язык?

— И как же ее называют?

— Кокой. Так что никогда не проси газировки, на тебя посмотрят как на больную или засмеют.

— Так у них одна кока-кола тут, что ли?

— Да нет же, дурья башка. Апельсиновый напиток кока, и виноградный кока, и кока-кола тоже кока. Это просто, на раз привыкнешь.

Мне так не казалось.

— Ребекка называет все это пойло безалкогольными напитками.

— А мне как его называть?

— Называй как хочешь, только не газировкой.

Он глянул на мои грязные ноги.

— И придется теперь носить туфли.

Я, содрогнувшись, подумала про простыни, наверняка я все их перепачкала.

Мика подошел и хлопнул меня по плечу, совсем как дома.

— Ничего, научишься. У меня же получилось.

— И это кру-у-уто, правда, Злюка-Бука?

Он ущипнул меня за руку и стал дергать за волосы, пока я не заголосила «Отстань!»

Дверь распахнулась, на веранду вышла Ребекка в зеленом с белыми крапинками халате и в белых пушистых тапках.

— Салют. Завтрак готов. Крутые яйца.

Мы расхохотались.

— С чего это вы? — спросила она.

— Кру-у-у-уто было бы попить коки жителю этого округа. Дадут? — поинтересовался Мика.

— А мне хочется безалкогольного напитка, было бы кру-у-у-уто получить его в округе этого графства, — сказала я.

И мы снова расхохотались.

Ребекка покачала головой:

— Есть идите, крутые. Апельсиновый сок точно получите.

Кроме яиц Ребекка подала горячие вафли. Пришел папа, волосы топорщились, будто иглы у дикобраза.

— Салют, Букашка, как тебе спалось?

Я сползла немного со стула, чтобы папа не увидел, в чем я.

Когда мы поели, папа сказал, что сам все вымоет, только сначала примет еще кофейку. Дома он никогда не мыл посуду, по крайней мере, я такого не помнила.

Он помахал нам, на безымянном пальце блеснуло серебряное кольцо. Старого золотого, точь-в-точь как у мамы, не было ни на каком пальце.

— Давайте-ка все отсюда. Сегодня убирается папа.

Он поцеловал Ребекку в губы, схватив ее за попу.

Она со смехом вырвалась.

— Меня сейчас стошнит, — прошептал Мика мне в ухо и начал издавать соответствующие звуки.

— Ну, раз тебя подташнивает, оставайся, поможешь мыть посуду.

Мы с Микой со всех ног помчались к двери. Он водил меня по окрестностям, рассказывал, где какие живут соседи, где симпатичные, где так себе, где воображалы, уверенные, что даже их какашки пахнут духами. На соседней улице я увидела на крыльце девчонку с куклой. Улыбнулась ей, эта пигалица в ответ нахмурилась. Я отвернулась, но до этого успела рассмотреть ее платье, кружевные гольфы и лаковые туфли. И еще огромный черный бант на макушке, будто это черная летучая мышь решила отдохнуть у нее на голове.

А сама девчонка бледнющая, как привидение.

Мне вдруг показалось, что я превратилась в великаншу, и теперь, при ярком солнечном свете, каждому видно, до чего же я чумазая.

Когда вернулись в папин дом, Мика крикнул:

— Смотри в оба! Сейчас я помчусь в дикие синие дали!

Он рванул за угол дома, а оттуда вылетел уже на велосипеде и покатил прочь.

Только сейчас я вспомнила, что не забрала свой велосипед. Да, я много чего оставила в прошлой жизни, слишком много.

Я отправилась в свою спальню, на подушках лежал «Черный Красавчик» Забравшись в кресло раскрыла книжку.

Родной дом. Первое, что вспоминается: просторная уютная конюшня и водоем с чистой водой.

Я улыбнулась, не ожидала, что конь сам будет про себя рассказывать. Когда я дочитала до главы «Меня дрессируют», в дверь постучались. Я не знала, как быть. Дома у нас не стучались, — если кто-то хотел побыть один, он просто запирался. Подумав, громко крикнула:

— Салют!

Вошла Ребекка.

— Салют. Значит, «Красавчика» ты нашла. Забыла тебе тогда отдать.

Заложив страницу большим пальцем, я захлопнула книжку.

— Я в детстве очень любила эту историю, — сказала Ребекка.

Она глянула на мои ноги, потом на лицо.

— Я сделаю тебе ванну с отличной пеной.

— Спасибо, мэм.

— Зови меня Ребеккой. — Она подошла к кровати, села. — Знаешь, мне надо посмотреть, что у тебя с собой. В смысле, какая одежда. Скоро ведь начнутся занятия в школе.

Про новую школу, где даже говорить придется иначе, думать не хотелось.

Ребекка провела ладонью по покрывалу и осмотрелась.

— Так я взгляну на твои вещи, не возражаешь?

— Нет, мэм.

В комоде она нашла три пары белого белья, старые брюки Мики (он не взял их с собой, а я потом носила). Ну что еще? Синие шортики, побуревшие сзади от травы, две рубашки (белая порвана под мышкой), ночнушка и пара резиновых пляжных шлепок. Все распихано кое-как по ящикам, единственные туфли я тоже засунула в комод.