Над голубым Иссык-Кулем - [5]

На свете нет таких плодов,

каких бы Чу не родила.

И в самом деле, чего только нет в этой цветущей долине! Есть здесь город Кант (сахар). В нем построен первый завод по производству сахара из сахарной свеклы, никогда раньше здесь не произраставшей. Говорили, что мечты о «киргизской Кубе» — маниловщина. А теперь берега Чу — сахарная плантация всей Средней Азии. Под свеклой занято больше пятидесяти тысяч гектаров. Урожай достигает почти четырехсот центнеров с гектара. Это больше, чем в среднем по стране.

В киргизском языке существует слово «ашар», означающее «взаимопомощь». Киргизы нередко прибегали к ашару — даже юрту нельзя поставить в одиночку. Многонациональный ашар создал цветущую Чуйскую долину!

…Бежит дорога. Позади остались мутный поток Большого Чуйского канала (БЧК), мягкая зелень садов по-украински больших сел Ивановки, Калиновки, Орловки.

Вот старинный город Токмак. В X–XII веках вблизи него находилась столица государства караханидов — сохранились ее развалины. Потом здесь была кокандская крепость. В 1898 году город был полностью разрушен, а затем снова восстановлен на прежнем месте. Его население сейчас приближается к полусотне тысяч.

В районе Токмака разводят фазанов. Те самые семиреченские фазаны, священные птицы Согдианы, на которых когда-то охотился Н. М. Пржевальский и изобилию которых поражались все путешественники, оказались на грани вымирания. Теперь их численность восстанавливается быстрыми темпами. В Токмакском «фазаньем царстве» около восьми тысяч красивых птиц с ярко-красными перьями и белыми галстуками на груди. Отсюда их расселяют в другие районы Киргизии, Средней Азии, а также на Украину и за границу — в Польшу, Румынию, Болгарию. Ежегодно «экспортируют» до двух тысяч экземпляров. Численность фазанов быстро увеличивается, потому что разводят их в тех местах, где они — исконные обитатели.

Ущельем Боам. Дорога пересекает село Быстровку, за которым кончается широкая долина, сбегаются с двух сторон горные хребты. Слева — Кунгей-Алатау, справа — Киргизский хребет. Для Чу остается узкий коридор. На протяжении тридцати километров река течет в этой теснине.

Ревет и клокочет неудержимая Чу, яростными прыжками преодолевая пороги. Отвесно уходящие ввысь скалистые склоны выпиливают в небесном куполе узкую синюю поноску. И на самом краю скал неуютно кривятся редкие стволы изуродованной ветром арчи — туркестанского древовидного можжевельника. Скалы — голые, необжитые, первозданные. Это Воамское ущелье, название старое, по-видимому тюркское. Боам — естественные ворота Центрального Тянь- Шаня, за ним — Иссык-Кульская котловина, обрамленная высочайшими горными хребтами…

Лента шоссе повторяет все изгибы стремительной Чу, переходит то на правый, то на левый ее берег. Мост Семенова напоминает о том, что сто лет назад здесь переходил реку со своим отрядом Семенов-Тян-Шанский. Там, где шел караван первой научной экспедиции, бежит поезд, защищенный от камнепадов системой полок на скалах, по рельсам железной дороги Фрунзе — Рыбачье. Эти рельсы уложены и послевоенное время, в 1948 году. А в сторону от дороги в глубь скал уходит узкое, как разрезанное ножом, ущелье Капчигай.

Вдоль правого притока Чу реки Чон-Кемин тянется пробитая в скалах дорога. Ущелье и сама река располагаются вдоль линии. Для геолога не может быть сомнений: это тектоническая трещина. Она разделяет сходящиеся дуги Кунгей-Алатау и Терскей-Алатау, между которыми природа втиснула огромную чашу Иссык-Кульской котловины. Долина Чон-Кемин известна трагическими событиями 1916 года, когда киргизы Тянь-Шаня восстали против царских властей, пытавшихся мобилизовать их на «трудовой фронт» империалистической войны.

Стеснившие Чуйскую долину в узкий каньон Боама скалы разнообразны по своему составу: здесь порфир двух цветов — лиловый и зеленый, черный диорит и красноватого оттенка гранит. В солнечном освещении разноцветные скалы и кипящая внизу буро-пенная река очень красивы. Но стоит только скрыться солнцу, как в ущелье становится темно, тускло, мрачно.

…Плывут над ущельем белые облачные горы, свинцовые книзу. Вот они поглотили солнце. Потускнела синева небесной полосы, и скалы утратили свой грозно-неприступный вид. Они прильнули к набухшим тяжелой влагой облакам, и их вершины быстро побелели от выпавшего снега. Потом сероватый туман облепил горы на треть их высоты. Рванул ветер. Тоскливо затрепетали на ветру кроны деревьев. Свинцовые капли упали на ветровое стекло. Хлынул сильный дождь. Однако тучи унеслись так же быстро, как и появились. Остался только туман, прикрывший поседевшие головы каменных великанов мягкими войлочными колпачками. Синяя лента еще не просохшего от дождя асфальта вынесла нас из мрачной теснины. Горы отступили, снизились, и далеко за ними возникли новые — ослепительные жемчужные цепи гигантских пиков Центрального Тянь-Шаня. Отсюда эти горы кажутся совсем игрушечными…

Дорога бежит среди мягко-округлых, но довольно еще высоких холмов. В их изумрудной зелени копошатся стада овец; издалека они кажутся толстыми белыми гусеницами. Кое-где прерывающие чистый зеленый покров выступы красновато-серого песчаника выглядят язвами на спинах холмов. Здесь грохочут взрывы. Быстрые вагонетки отвозят россыпи розоватого доломита к железнодорожной станции. Идет разработка стройматериалов.