Над Днепровским курганами - [4]

Как узнала об этом Минвана, несвоим голосом закричала, света невзвидела и в такую же весеннюю ночь кинулась с высокого берега прямо в холодные волны Днепра.

С тех пор, — думала Вахрамеевна, — и стала она русалочкой.

— Снится мне по ночам теперь моя девонька, и все–то с нее вода бежит… А то рыбкой такой серебристой представляется… — говорила Светлане Вахрамеевна.

Слушала ее девушка, и туманились ее синие очи, и морщился маленький лобик от набегавших на него странных дум.

— А моя родимая матушка где теперь? — спрашивала она.

— Матушка? Матушка твоя давно с белого света ушла. Там, у самого низовья, по берегу Днепра, видела — курганы насыпаны? Вот в таком же кургане и твоя матушка косточки свои сложила. Похоронили ее, голубушку, положили с ней и камки многоцветной, и веретено, работы греческой, и запястья драгоценные. Любил ее батюшка твой… Ничего не пожалел для нее.

— А зачем ей все это теперь, мамушка?

— Как зачем, ягодка? Все это понадобится, все пригодится. Что тут, то и там человеку надобно… — Так говорила Вахрамеевна, но как–то недоверчиво относилась к ее словам Светлана. «Неужели она и там, в другом мире, живет так, как мы здесь…» — думала она, — что–то другое говорил боярин Феодор.

— А вот батюшка твой умрет, так его на костре сожгут, потому что с севера он родом… У нас, киевлян, в землю зарывают, холм насыпают, тризну справляют, а там — на костре сжигают, а прах потом соберут да на перекрестке трех дорог поставят. Вот намедни ходили мы с тобой на княжий двор, так по дороге был перекресточек: сказывают, там по ночам все стонет кто–то, и так–то уж жалобно. А потому это, девонька, что там вот такой прах зарыт и курган над ним могильный насыпан… Ну, а теперь полно: вишь месяц вышел. Пойдем спать, касаточка!

Такой разговор был только вчера, и не удивительно, что Светлана вспомнила его теперь, проходя мимо Днепровских курганов.

Но все эти мысли о русалках, мертвецах, загробной жизни, едва вспыхнув, тут же гасли в ее душе; ей некогда было останавливаться на них, — на берегу уже собралась веселая пестрая толпа. Молоденькая белоствольная березка с душистыми свежими листочками стояла на крутом обрыве над самой речкой, вся перевитая яркими лентами. Кучка девушек толпилась около нее.

— Венки, девушки, в воду бросать! Чей потонет, кому милого дружка терять?

Вместе со всеми закружилась, заигралась Светлана, вместе со всеми бросила в Днепр свой венок.

Вахрамеевна издали любовалась на нее.

Вдруг короткий крик сорвался с губ Светланы. — Потонул!.. — И кругом зашумели, заволновались, — потонул венок Светланы! Ах, Светлана! Светлана!

Девушка, бледная и растерянная, широко раскрытыми глазами смотрела на тихо волновавшуюся реку. Потонул!..

И показалось ей, что Рогдай ее погиб для нее… Что–нибудь случится с ним: или зверь в лесу заест, или в бою погибнет, или другую девушку полюбит.

Потемнело в глазах у Светланы, да вовремя подошла Вахрамеевна.

— Ну и хорошо, что потонул… Вот и опаски никакой нет… Венок унесла река–матушка, это — Олега от тебя судьба унесла, — говорила она, лаская девушку, и от этих слов точно камень свалился с души Светланы. «И как это я не поняла», — подумала она с облегчением.

— Что, девушки–красные, на судьбу гадаете, венки завиваете? — послышалось вдруг на берегу несколько голосов. Девушки оглянулись. Несколько юношей из княжеской дружины спускались к ним с холма, среди них был и Рогдай.

Он еще издали увидел Светлану, а она — его. И обоим вдруг стало весело.

— Ну вот, а еще печалилась, — шепнула Вахрамеевна. Рогдай с товарищами подошел к девушкам. Они со смехом от них убежали.

— Что вы, красавицы, такие пугливые? Не вороги лихие пришли, свои чай… — проговорил один из них. А сам Рогдай прямо подошел к Светлане. — Ну, что венок? — спросил он, ласково глядя на девушку.

— Венок… Утонул… — чуть слышно, но уже с улыбкой отвечала она.

— Утонул? — повторил он. — А разве нельзя другого сплести, Светлана? Венок венком, а нам не пойти ли, Светлана, к твоему батюшке… Не отдаст ли воевода Киевский дочь–красавицу за стольника княжеского?.. Как думаешь, Светлана?

Щеки Светланы вспыхнули, но она ничего не успела ответить Рогдаю, потому что подошла Вахрамеевна и позвала домой.

Прошло несколько дней, и все девушки, подруги Светланы, узнали, что обмануло ее гадание: нашелся ей суженый, и теперь нет в Киеве счастливее них — Рогдая и Светланы.

Вот вернется Рогдай из похода на ятвягов, тогда и свадьбу сыграют.

Дулеб радовался за детей.

— Вернешься из похода, даст Перун победу князю Владимиру, возьмешь Светлану, тогда и я спокойно сложу голову где–нибудь за Русскую землю, — говорил он. Обидно дома–то умирать, да и за Светлану боязно… С кем останется она?..

И так странно было слышать, как Дулеб говорил о смерти.

— С чего это ты, батюшка? — чуть не заплакала Светлана и вдруг, внимательно взглянув в лицо отца, заметила какую–то болезненную синеву под глазами…Уж несколько дней жалуется Дулеб на недомогание, как–то осунулся и точно ослабел он весь.

На минуту острая боль резанула по сердцу Светланы, но тотчас утихла: очень уж велико было ее собственное счастье.

— Пройдет это, — успокоительно заметил Дулеб, — неможется что–то. Так вот: береги в бою свою голову, Рогдай, а вернешься — невесту получишь. Тогда, может быть, меня куда ушлют, так ты уж береги Светлану.