Над Черемошем - [24]

Шрифт
Интервал

— Философия! — удивленно вырвалось у него, когда мелодия потонула в кипении реки.

— Философия? — удивляется Василь. — Это значит — славно, красиво? — доверчиво спрашивает он у агронома.

— Славно, славно, парень!.. А про Черногору знаете?

— Как не знать!

Парни снова пошептались, и снова зазвенела песня:

Черногора, мать родная,
Душистые скаты,
Лес да лес, куда ни глянешь, —
Широки Карпаты!
Не родит нам Черногора
Ни рожь, ни пшеницу,
Творогом да простоквашей
Дай бог прокормиться.

— Не родит нам Черногора ни рожь, ни пшеницу! — Григорий еще с увлечением повторяет эти слова, а сам уже хмурится и оборачивается к Черногоре, холодно сверкающей вдали, на пороге поднебесья. — Будешь, Черногора, будете, широкие Карпаты, кормить своих сыновей хлебом!

Лесорубы пожимают плечами, пересмеиваются, потом Василь говорит словами своих отцов и дедов:

— С тех пор, как стоит мир и светит солнце, гуцул ни разу хлеба не наелся. Такая уж у гуцула земля, бедная, как нищенка. Как послал господь бог исконную бедность на карпатские горы, так и не отстает она от нас, как смерть от человека, не отстает, да и все как было по-старому, так и есть!

— Будет по-новому! Наестся гуцул хлеба, и бедная земля его наберется сил, зашумит зерно, как ливень. Невиданные стада покроют черногорские полонины. — У Григория по-молодецки раздались плечи, а брови упрямо сошлись над переносицей. Он как-то сразу похорошел, вырос: это в нем заговорило его дело, его мечта.

— Хорошо говорите. Вы, верно, пан учитель? — спрашивает Василь и сразу же спохватывается: — Предпоследнее-то слово выкинуть, что ли?

— Выкинь и последнее.

— Товарищ Григорий Иванович — институтский агроном, — с уважением объясняет Микола Сенчук.

— В высоком институте учился товарищ! — удивляется Василь.

— Учился и окончил, — гордо говорит Сенчук, словно это он получил такое высокое образование.

Подбежал Петрик и остановился, прислушиваясь к словам взрослых.

— А ты грамоту знаешь? — спрашивает Григорий Василя.

— Знаю, как же! — гордо отвечает тот.

— Что умеешь?

— Что? Читать умею, расписываться тоже. Не очень ровно, однако умею. — И очень удивляется, когда все, даже Петрик, смеются над ним.

— Ах ты, баловник! А ну, с глаз долой! — прикрикнул Василь на брата, и тот белым камешком покатился по дороге, через лога и полянки, то и дело оборачивая к брату свое смеющееся лицо.

— Учиться надо, парень… А еще какие коломыйки знаешь?

— Какие скажете. — И он, наморщив лоб, запел:

Куковала кукушечка
В саду на рассвете.
Заседают и гуцулы
В Верховном Совете.

— И про любовь знаешь?

— И про любовь.

Нашел табак, нашел трубку,
Нашел в печке жару.
Нашел милку, нашел сердце,
Будет мне под пару.

— Ну, а про врагов? — все больше удивляясь, спрашивал Григорий.

— Сейчас вспомню.

Василь кивнул Ивану, парни отвернулись, пошептались и, взглянув на Григория, запели:

Лают разом три собаки
На белую глину.
Гитлер, Трумэн и Бандера —
Одна чертовщина.

— Может, вы сами и сочиняете их? — спросил в полном изумлении Григорий.

— А кто же за нас сочинит? — в свою очередь изумились парни. — Скажите, а что вы у озера делаете? И зачем вспахали вон тот клин?

— Хотим, чтобы в этой низинке хлеб заколосился.

— В этой низине? Ой, ой! — Василь и Иван покачали головами. — Да ведь тут, будь оно неладно, и бурьян не растет, а зерно вы и подавно даром загубите. Хоть пальцы грызите, все равно ничего не выйдет.

— Выйдет, ребята. Мы обновим почву в этой низине.

— Обновите?

— Видите озерко?

— Как не видеть? А зачем вы ведете к нему рукав от Черемоша? Поить будете?

— Товарищ агроном знает, зачем, — с достоинством проговорил Сенчук. — В пору паводка и дождей река начисто сносит с гор лучшую землю и… как его?.. гумус?

— Гумус, — кивнул Григорий.

— Вот-вот, гумус. А мы по этому рукаву и отведем частицу его в озерко. Сделаем водоотстойник, а потом удобрим низину илом, чтоб уродились и озимые и яровые. На вспаханной делянке мы уже сделали пробу.

— Высокая наука! — изумляется Василь. — И что же из нее выйдет?

— Высокий урожай и… новые песни. Сочините тогда?

— Ага! — одновременно отвечают гуцулы, недоверчиво осматривая и низину и золотое озерко, усеянное по берегам розовыми ромашками.

— Чтобы на таком черством клочке что-нибудь выросло? — сомневается Василь. — И кто будет подымать этот клин?

— Колхоз.

— Колхоз? Какой?

— Ваш, Гринявский, — отвечает Нестеренко.

— Да ведь его же нету еще?

— Так будет.

— Свет мой бедный! Дитя еще и не родилось, а ему уже со всех гор приданое собирают.

— А все для того, чтобы ты, Василь, сказал потом: не бедный, а щедрый свет мой, зажиточно живется на этом свете! Так гуцулы говорят?

— Так, товарищ институтский агроном!

— Предпоследнее слово можно выкинуть.

— А чести от того не уменьшится?

— Вот этого уж не знаю.

— А кто же будет знать?

— Люди.

— Дядя Микола, как там, в селе? — спрашивает Василь, втайне надеясь узнать что-нибудь о своей Мариечке.

— В селе все кипит. Те, кому жилось кисло да солоно, кто мозолистыми руками на кулешу[17] зарабатывал, думают, как бы соединить эти руки да взяться за работу сообща. Не будь врага да ядовитых языков, зажили бы мы в Гринявке совсем по-новому. А еще новость, — спокойно продолжает Сенчук, — наши люди поедут в восточные области Украины, а кое-кто и в Россию — поглядеть на колхозное житье-бытье, чтоб новая наука в сердце запала.


Еще от автора Михаил Афанасьевич Стельмах
Всадники. Кровь людская — не водица

В книгу вошли два произведения выдающихся украинских советских писателей Юрия Яновского (1902–1954) и Михайла Стельмаха (1912–1983). Роман «Всадники» посвящен событиям гражданской войны на Украине. В удостоенном Ленинской премии романе «Кровь людская — не водица» отражены сложные жизненные процессы украинской деревни в 20-е годы.


Гуси-лебеди летят

Автобиографическая повесть М. Стельмаха «Гуси-лебеди летят» изображает нелегкое детство мальчика Миши, у которого даже сапог не было, чтобы ходить на улицу. Но это не мешало ему чувствовать радость жизни, замечать красоту природы, быть хорошим и милосердным, уважать крестьянский труд. С большой любовью вспоминает писатель своих родных — отца-мать, деда, бабушку. Вспоминает и своих земляков — дядю Себастьяна, девушку Марьяну, девчушку Любу. Именно от них он получил первые уроки человечности, понимание прекрасного, способность к мечте, любовь к юмору и пронес их через всю жизнь.Произведение наполнено лиризмом, местами достигает поэтичного звучания.


Четыре брода

В романе «Четыре брода» показана украинская деревня в предвоенные годы, когда шел сложный и трудный процесс перестройки ее на социалистических началах. Потом в жизнь ворвется война, и будет она самым суровым испытанием для всего советского народа. И хотя еще бушует война, но видится ее неминуемый финал — братья-близнецы Гримичи, их отец Лаврин, Данило Бондаренко, Оксана, Сагайдак, весь народ, поднявшийся на священную борьбу с чужеземцами, сломит врагов.


Большая родня

Роман-хроника Михаила Стельмаха «Большая родня» повествует о больших социальных преобразованиях в жизни советского народа, о духовном росте советского человека — строителя нового социалистического общества. Роман передает ощущение масштабности событий сложного исторического периода — от завершения гражданской войны и до изгнания фашистских захватчиков с советской земли. Философские раздумья и романтическая окрыленностъ героя, живописные картины быта и пейзажи, написанные с тонким чувством природы, с любовью к родной земле, раскрывают глубокий идейно-художественный замысел писателя.


Чем помочь медведю?

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Правда и кривда

Много десятилетий прошло после Великой Отечественной войны… Но никогда не заживут раны в сердцах и душах участников жестокой битвы за право жить, любить, надеяться и верить, в памяти тех, кто стал наследником Великой Победы. Мы преклоняемся перед мужеством людей, прошедших через то страшное пекло. И мы благодарим тех, кто несет в будущее правдивую память о подвиге наших предков.Закончив 1961 году роман «Большая родня», Михаил Стельмах продолжает разрабатывать тему народа и величия его духа, тему бессмертия народной правды, что побеждает и в войне, и в послевоенной тяжелой жизни.В романе «Правда и кривда» рассказывается о жизни украинского села в последние годы войны и в первое послевоенное лето.Автор показывает также богатырскую устойчивость и выдержку воинов на фоне адских испытаний: «Огонь был таким, что в воздухе снаряды встречались со снарядами, мины с минами, гранаты с гранатами».


Рекомендуем почитать
Жизнь впереди

Наташа и Алёша познакомились и подружились в пионерском лагере. Дружба бы продолжилась и после лагеря, но вот беда, они второпях забыли обменяться городскими адресами. Начинается новый учебный год, начинаются школьные заботы. Встретятся ли вновь Наташа с Алёшей, перерастёт их дружба во что-то большее?


Осеннее равноденствие. Час судьбы

Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.