Над бурей поднятый маяк - [38]

— Кто вы такие и чего вам надо? — так же неприветливо спросил Кит, чувствуя ладонью, как его молчаливый спутник силится извернуться так, чтобы, не отрываясь от своих обязанностей, разглядеть вошедших, а всей длиной становой жилы — что до утра ему не кончить.

Болтливый Роберт Гоф замолчал, точно как в «Сирене» прижав к нежному рту обе руки.

— Вам хорошо известно, кто мы такие, — пропел, появляясь из-за спин своих дружков-верзил, Роберт Поули — как всегда, затянутый во все черное. Может, его и не было вовсе — и просто воспаленный разум Кита соткал его из осколков ночной темноты? Но говорил он, как настоящий — сладко и велеречиво, до того приторно, что ему в рожу хотелось плюнуть — от этого Кита удерживала лишь ленивая нега, оказавшаяся сильнее злости, и попытки догнать ускользающее удовлетворение. — И зачем мы пришли, вы тоже должны помнить.

Кит таки сплюнул — в сторону, через подлокотник.

— Я вам ничего не должен.

— Милорд Ричард Топклифф ждет вас, — с той же сиропной настойчивостью гнул свое Поули, с любопытством, по-птичьи, поворачивая голову, чтобы разглядеть происходящее в кресле. — Я понимаю, что вам неохота отвлекаться от общения с вашими очаровательными друзьями… Но долг есть долг.

* * *

И снова был ночной Шордич, подмерзшая к ночи грязь под ногами и темнота, наползающая со всех углов. Только в этот раз в руках Уилла был фонарь — в последний момент его сунул Дик и проводил друга с долгим печальным вздохом. Это вздох должен был, видимо, означать, что Уилл глупец, что ничему его прошедшие сутки так и не научили, что он кладет голову в пасть разъяренного льва и при этом самонадеянно хочет остаться целым и невредимым.

Друг ничего не сказал, и за это Уилл был благодарен: все, что он мог сказать, Уилл знал и сам. Может быть, в другое время и если бы речь шла о другом человеке, он и сам бы предпочел остаться в стороне. Но то темное, тяжелое, не отпускающее предчувствие беды, которое росло с каждой минутой, гнало в ночь вопреки здравому смыслу. Беды, смертельной опасности, тьмы, которая — и Уилл видел это так ясно, как видел, бывало, героев своих пьес, как слышал собственные стихи, нашептанные кем-то на ухо, — уже клубилась над Китом, готовая вот-вот поразить его. Это предчувствие заставляло ускорять шаг, и Уилл, вопреки налитой тяжелой болью голове, ломоте во всем теле, сам не замечал, как перешел на быстрый шаг, а с него — на бег, и под конец пути задыхался, оскальзывался, глотал пересохшим ртом гнилой шордичский воздух, и все равно — бежал.

И еще издали увидел, что предчувствия не обманули его. Уилл замер, опустив ненужный фонарь и не добежав до заветной двери на Хог-Лейн всего нескольких шагов.

Дверь широко распахнулась, и Кит в окружении затянутых в черное, сливающихся с ночным мраком людей сел в такую же черную карету. Он был без плаща и шляпы, и волосы — яркие светлые волосы казались нимбом вокруг головы. Уиллу показалось, что под небрежно наброшенным на плечи дублетом у Кита нет сорочки, но, может быть, только показалось. В полном молчании Кит сел в карету, и она тронулась, слегка подпрыгнув на кочке. Карета скрылась из виду, даже ее фонарь пропал в темноте, а Уилл все стоял, опустив бесполезный фонарь на землю, и смотрел вслед. В голове было пусто — ни одной мысли, сердце же билось так бешено, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Его ужасный сон сбылся даже раньше, чем Уилл мог вообразить. Прямо на его глазах Кита, несомненно, увезли люди Топклиффа — среди теней, сопровождавших Кита, Уилл увидел Поули. За что — это было понятно, Топклиффу не нужны были поводы, а Кит их давал предостаточно. Но что теперь делать? Бежать в «Театр» за помощью? Но чем может помочь старик Бербедж — Дик и так каждый день подвергается угрозе? Может, нужно искать Уолсингема, чтобы вмешался? Но станет ли тот вмешиваться, впустит ли вообще Уилла, захочет ли с ним говорить? Может, стоило бы обратиться к Гарри Саутгемптону? Но и тот вряд ли сможет помочь, да и неизвестно, чем окончился их с Китом разговор — может, то, что Кита забрали прямо сейчас, вообще дело рук матушки юного безрассудного графа? Значит, нужно бежать за каретой? Бежать к Топклиффу?.. Умолять отпустить, предложить себя вместо него?..

— Пойдите прочь, вы, вы все, — вдруг раздался из так и не прикрытой двери знакомый голос, и Уилл не сразу сообразил, что он принадлежит малышу Гофу. — Да, прочь я сказал, вечеринка окончена, так велел передать мастер Марло! Убирайтесь, живо!

Сам не зная зачем, Уилл толкнул дверь — и не узнал знакомую до мелочей комнату.

Все было вверх дном, какие-то люди сновали там и здесь, пол усеивал мусор, среди него валялись кубки и обрывки бумаги, в воздухе висели клубы еще не рассеявшегося до конца сладковатого дыма, и знакомо пахло еще чем-то, но чем — Уилл никак не мог понять.

— Мастер Уилл? — растерянно хлопая глазами прямо перед ним вырос Роберт Гоф, одетый в одну тонкую сорочку с дурацким хвойным венком на голове. — Мастера Кита…

В его голосе дрожали слезы, и Уилл кивнул:

— Да, я видел. Был обыск? — он снова обвел комнату. Тени, или люди, или кто это был, боком выскальзывали в открытые двери.