Нацизм. От триумфа до эшафота - [8]

Первое сообщение, появившееся в эти дни, говорит о расстреле Али Хёлера. Хёлер — преступник с несколькими судимостями, известный своими скандалами в пивных, застреливший незадолго перед этим известного нациста Хорста Весселя. Нацисты говорят о политическом убийстве, в то время как истина состоит в том, что обоих сутенеров содержали проститутки и они на этот раз подрались из-за того, кому из них достанутся милости и деньги известной берлинской уличной феи «с большими доходами»… В драке Хёлер застрелил соперника.

Нацисты объявили Хорста Весселя мучеником нации, его фотографии висели во всех пивных, газетных киосках, учреждениях. Так как сам он уже не мог появляться на нацистских сборищах, нацисты возили его сестру и мать из города в город, где их фотографировали и устраивали им торжественные шумные встречи.

Первоначально Али Хёлер отделался пожизненным тюремным заключением. Но этот приговор не удовлетворил нацистов, раздувших легенду о Хорсте Весселе до размеров национального мифа. Они пожелали заполучить заключенного, чтобы самим «судить» его. Однако в то время такие вещи еще не проходили гладко, потому что судебные власти еще не были склонны беспрекословно выдавать СА преступников, осужденных законным путем. Позже «прочесывание» тюрем и увод тех заключенных, которые, по мнению нацистов, получили слишком мягкое наказание, превратились в гестапо в настоящий спорт. В конце концов судьи уже не знали, что лучше для попавших к ним обвиняемых: если они будут присуждены к смерти или если для них определят длительное тюремное заключение. А отбывающий тюремное заключение тоже не мог знать, когда его утащит гестапо, чтобы в соответствии со вкусом нацистов «скорректировать» приговор.

Позже, чтобы избежать шума от таких ежедневных «народных приговоров», перешли к тому методу, что гестапо официально «запрашивало» у органов юстиции — с целью «дополнительного расследования» — осужденных лиц, намеченных к ликвидации. Так было сделано и в случае с Али Хёлером, поэтому Хёлера нельзя было просто убить в подвале какой-нибудь казармы СА.

Итак, Дильс и начальник берлинских отрядов СА Карл Эрнст повезли заключенного за город с целью «допроса на местности» и застрелили его при «попытке к бегству» на заброшенном участке дороги. Чтобы избежать огласки, труп закопали в землю на ближайшей лесной лужайке.

Но, к несчастью гестапо, через несколько недель — после обильных дождей — дети собирали в лесу грибы и наткнулись на руку человека, торчащую из земли. И прежде чем «сверху» прибыло соответствующее «разъяснение», ничего не подозревавшие провинциальные газеты начали подробно заниматься этим делом. Дильс, получив от Геринга хорошую головомойку, бесился от злости. «В конце концов я не могу лично заниматься и закапыванием трупов», — сказал он по телефону Герингу. «На этом деле вы еще раз можете убедиться, насколько мы не можем опираться на горлопанов из СА даже при проведении самых примитивных технических операций», — добавил Дильс.

Итак, в конечном счете выяснилось, что личность, ради ликвидации которой Дильс купил новый красивый костюм для охоты, не была связана ни с лейпцигским процессом, ни с тем, что происходило в кабинете офицера гестапо «особого назначения» Гейсселя. Следовательно, Гизевиус и его начальник, полицейский советник Небе, продолжали наблюдать, где и когда появится труп нового «ликвидированного», который каким-нибудь образом связан с лейпцигским процессом.

Им не пришлось долго ждать.

При лунном свете по лесу бежит труп…

Трупы часто появляются сами по себе. В этот первый год правления нацистов техника массовых ликвидации еще не достигла размаха последующих лет, еще нет должной согласованности между различными террористическими организациями. СА, СС и гестапо еще ведут между собой борьбу за абсолютную и исключительную власть, и над СА еще только нависает угроза. Таким образом, при ликвидациях происходит много «технических ошибок». Поэтому издается специальный приказ, который запрещает в будущем закапывать трупы и делает обязательной их кремацию. Но как раз в дни перед появлением этого приказа происходит новая «техническая ошибка», которая сразу насторожила Гизевиуса и Небе, поскольку, кажется, речь шла снова «об итоге» автотурне, похожего на то, на котором обновил свой новый зеленый охотничий костюм начальник гестапо Дильс.

«Техническая ошибка» начинается с того, что в окрестностях Берлина на жнивье около автомагистрали находят закопанный труп. При вспашке на него наталкивается крестьянин — ведь труп покрыт всего двадцатисантиметровым слоем земли и плуг легко выворачивает его.

На трупе одна рубашка. Признаки показывают на убийство с целью грабежа. На шее жертвы можно видеть следы удушья, а раны на теле свидетельствуют об упорной борьбе.

Берлинская уголовная полиция мобилизует весь свой аппарат на раскрытие таинственного дела. Но все нити заводят следствие в тупик, даже самое тщательное расследование не дает результатов. В качестве последнего спасительного средства с трупа снимают отпечатки пальцев и отправляют их в центральную картотеку отпечатков.