Нацисты в белых халатах - [3]

Впрочем, не так давно одному удалось. Он ухитрился разбить затылок о бетонную стену.

Дальше доктор не задерживался, припадал к глазку и шел по коридору. Заболевших подопытных в блоке не прибавилось. Те же шестеро. Отработанный материал.

Он вернулся к выходу, по боковому коридору перешел в четвертый блок. Нетерпение подгоняло его, но он сдерживался.

Учтиво поздоровался с шефом нескладный Отто Крузе, бывший лаборант, ответственный за порядок в четвертом блоке. Он убедился в том, что доктор прибыл не по его душу, и растворился в чреве коридоров.

Те же двадцать узких боксов, слепящий свет. Данную публику инфицировали две недели назад, улучшенной вакциной, которую Штеллер изготовил лично, отказавшись от услуг помощников и прочих лаборантов. Он не спал две ночи, ломая голову над совершенствованием суспензии возбудителей болезни, которой заражал вшей. Не отходил от бинокулярного микроскопа с тридцатикратным увеличением, впрыскивал ее через капилляр в кишечник насекомого.

Неужели попал? Или рано об этом говорить? Две недели – оптимальный срок, но бывали случаи, когда инкубационный период длился дольше. Он чувствовал волнение, но держал себя в руках. Помощник Эрдман наступал ему на пятки.

Пожилой мужчина в первой камере скорчился в три погибели и спал. Следом девочка-подросток. Она тоже свернулась на нарах и тихо всхлипывала. Двое мужчин, женщина, ребенок…

Возбуждение доктора нарастало. Симптомов болезни не было ни у кого!

В восьмой по счету камере лежал мертвец. У старого еврея не выдержало сердце. Пальцы скрючены, лицо, обросшее клочковатой бородой, свела судорога. Умер недавно – персонал проводил осмотр ежечасно, – но, слава богу, не от тифа.

В следующих камерах тоже все в порядке. Кто-то спал, кто-то лениво доедал завтрак – калорийную ячменную кашу, немного сдобренную свиными потрохами. Чего не сделаешь ради науки? В питье подопытным тоже не отказывали. В каждой камере стояла канистра из пластика, наполненная кипяченой водой.

За условиями содержания материала Штеллер следил и строго спрашивал с подчиненных. Заключенных не били, не истязали работой, продукты и воду тщательно обеззараживали. Дополнительные инфекции центру были ни к чему.

Штеллер внимательно всматривался в глазки. Многие люди в этом блоке плохо себя чувствовали, проваливались в какой-то анабиоз, но ни одного симптома болезни! Кожа была чистая, повышенной температурой никто не страдал.

В последней камере в позе роденовского мыслителя сидел молодой человек с полностью высушенной кожей и угрюмо смотрел в противоположную стену. Когда брякнула крышка, закрывающая глазок с обратной стороны, он резко вскинул голову и с ненавистью уставился на мутную гладь из толстого стекла. Было что-то пугающее в этом немигающем взгляде.

Но доктор Штеллер был приучен ко всему. Его это не впечатлило. Не верил он в мистику и проникающие взоры. Альфред отстранился от глазка, смерил взглядом улыбающегося помощника.

– Даже скучно, да? – пошутил тот. – Все живы, все здоровы.

– Выждем несколько дней, – задумчиво сказал Штеллер. – Если симптомы не проявятся, то можно будет сделать предварительные выводы. Возможно, мы столкнулись с увеличением инкубационного периода. Вакцина может сдерживать распространение риккетсий. Нельзя с достоверностью утверждать, что все они погибают. Распорядитесь, Клаус!.. К четвертому блоку должно быть приковано повышенное внимание.

– Хорошо, шеф, – сказал помощник. – Неясное чувство мне подсказывает, что вы переплюнули наших друзей из Дахау и Бухенвальда.

– Утечка информации недопустима! – заявил Штеллер. – Позаботьтесь об этом. Ограничьте доступ к телефонным линиям, просматривайте письма, запретите выезд персонала за пределы центра. Отмените увольнительные охранникам. Они отдохнут после победы. Опытную партию новой вакцины мы сможем изготовить уже завтра. Она будет небольшой, я планирую еще поработать над ней.

– Эту формулу нам следует держать в секрете, – пробормотал Эрдман.

– Неужели? – Штеллер усмехнулся. – Формула здесь. – Он выразительно коснулся угловатого черепа. – И больше нигде. Так что следует усилить меры безопасности. Переговорите с управлением СС в Орше. Пусть пришлют взвод подготовленных солдат. Я собираюсь провести завтра утром еще одну вакцинацию. Мне понадобится первый блок. Пусть в нем проведут повторную дезинфекцию.

– Я понял вас, Альфред. Разумеется, мы все сделаем… – Эрдман как-то смутился.

– Договаривайте, Клаус, договаривайте! – заявил Штеллер.

– Я имею в виду русских, Альфред. – Эрдман справился со смущением. – Наши войска отступают из Смоленщины. Есть опасения, что скоро наши враги вторгнутся в Белоруссию, и мы просто не сможем их сдержать. Новая серия опытов – это как минимум три недели работы. Мы можем не успеть. Хотите знать мое откровенное мнение, Альфред? Мы проделали львиную долю работу. Эффективная вакцина у нас… у вас в кармане. Следует сворачивать работу в Белоруссии, вывозить документацию, персонал, ценное оборудование, перебазироваться хотя бы в Польшу.

– Вы это серьезно, Клаус? – осведомился Штеллер. – Разуверились в силе германского оружия? Считаете, что мы отступаем? Бросьте, Клаус. Все это временные трудности, не имеющие отношения к конечному результату нашей военной кампании. Мы не отступаем, а выравниваем линию фронта, чтобы нанести большевикам новые сокрушительные удары. Вы всерьез полагаете, что они придут сюда?