Национальный музей Барджелло Флоренция - [2]
Хотя фигуры на рельефе все еще облачены в римские одеяния (это естественно, так как, несмотря на то, что единая империя к указанному времени была разделена, и Западная, и Восточная именовали себя римскими, да и являлись таковыми), уже чувствуется дыхание Средневековья — в плоскостности изображения, отсутствии пространственной глубины, «ковровости», связывающей разновременные эпизоды композиции.
Эту часть диптиха иногда атрибутируют как «Адам дает имена животным». Таким образом, в его содержании автор (судя по разнице в трактовке, можно говорить о разных, двух или нескольких, творцах) соединяет Ветхий и Новый Заветы.
В сцене с Адамом, который на шестой день творения мира называл животных, античная традиция все еще явственно присутствует — слоновая кость обработана мягко, на манер мраморных рельефов, пропорции фигуры первого человека гармоничны и правильны.
То, как показаны звери, находит аналогии с исполнением эрмитажного диптиха с битвой со львами (цирковыми сценами), где также нет границ между фигурами, которые словно оказываются взвешенными в пространстве, полностью заполняя поверхность прямоугольной створки.
Внутренние части диптихов были свободны от изображений и предназначались для письма. Считается, что такого рода изделия ведут свое происхождение из римских провинций Африки, где и добывалась слоновая кость. Точное место изготовления представленного диптиха не установлено, существуют противоположные версии в пользу Рима и Византии.
Пластинка из слоновой кости, излюбленного материала в раннее Средневековье, украшавшая переплет кодекса (вероятно, псалтыря), является не только произведением искусства, но и свидетельством возрождения интереса монархов к культуре и образованности. Такие костяные рельефные оклады и ювелирные изделия — вот главное, что представляет скульптуру эпохи Карла Великого и его ближайших потомков. Образцами для многих памятников послужили византийские консульские диптихи.
Царь Давид, предок Иисуса Христа, осененный божественной благословляющей дланью, изображен восседающим на троне. Его фигура намеренно укрупнена, как и две пятиконечные звезды — пентакли, символизирующие духовный свет, в верхнем регистре композиции.
Зодчий и ваятель Джованни Пизано и его отец Николо — поистине яркие звезды итальянского искусства того периода, который предшествовал великому взлету Возрождения. Однако до «зерен» Ренессанса в большинстве их работ еще господствуют готические тенденции. Поэтому ученые полагают, что в своих путешествиях (на кафедре пизанского собора есть надпись: «Этот Иоанн объехал реки и части света…») Джованни добрался до Франции, где мог быть около 1270–1277, оказался под впечатлением от произведений местных мастеров. Оба Пизано перегружали композиции. Отечественный исследователь итальянского искусства В. Н. Лазарев даже называет их «скрученными», а самого Джованни — «главным поборником готического искусства в Италии», тем не менее отмечает, что «проторенессансная основа выступает у него даже в тех произведениях, в которых он широко использует готические образцы», и определяет его творчество как грандиозный эпилог всего проторенессансного искусства.
Спокойного и эпического, действительно, нет в представленной композиции, полной «пафоса и страсти». Грифоны, существа с орлиными крыльями и львиными телами объединены в тесную группу, расходящуюся кверху. Данте, современник Пизано, в своей «Божественной комедии», рассказывая о Триумфальной колеснице, пишет: «И впряженный Грифон шел перед ней. ‹…› …Он был золототел, где он был птицей, / А в остальном — как смесь лилей и роз» (Чистилище, XXIX, 106–114). Полагают, что этот образ олицетворяет соединение земного и небесного начал, как и двойственную божественную и земную природу Христа.
Авторство представленной скульптуры не установлено, однако она имеет сходство с венецианскими работами Нино Пизано. В столицу Адриатики, Королеву морей, Лагунную республику Ренессанс пришел позже, чем в другие области и государства Италии. В XIV веке еще почти повсеместно торжествовала поздняя готика. В прекрасном облике Светлейшей ее черты причудливо переплетались с византийскими, и скульптура треченто устанавливалась в окружение ажурных архитектурных мотивов.
Мария, прижимающая к груди Младенца, буквально укутана мафорием. Складки этого наплечного плата, которым можно было покрыть и голову, множественны и достаточно сложно задрапированы, но в общем ориентированы вертикально. Поэтому сама статуя, при всей лиричности облика молодой женщины, кажется устойчивой, что подчеркивается ее несколько приземленными пропорциями.
Тино ди Камаино известен по работам 1306–1336 во Флоренции, Пизе, Неаполе, Сиене. Именно он стал первым создавать архитектурно-скульптурные надгробия нового типа, который получил дальнейшее распространение. Мастер изготовил надгробие императору Генриху VII в пизанском соборе (1315), в сиенском — кардиналу Петрони (1318), епископу дельи Орси — во флорентийском (1321), в Неаполе, где он работал до своей кончины — надгробия семейству Анжевенов (Анжуйских) и другим.
