Национальная галерея Прага - [9]
По сравнению с лондонским полотном в этой работе увеличивается и усложняется арсенал выразительных средств, которые использует Рембрандт. Эффекты света, оставаясь мощными и впечатляющими, приобретают большую изысканность, а колорит картины — теплоту и благородство. Удивительным мастерством отличается и живописная манера: мазок кладется строго по форме, выявляя ее особенности. Художнику удается почти осязаемо передать мягкость желтоватой кожи рук уже состарившегося человека, гладкую поверхность книжного листа и рыхлую ткань скатерти. Портрет покоряет глубиной психологической характеристики и искренним вниманием к внутреннему миру модели, отличающими зрелое и позднее творчество великого голландского живописца.
Портрет Яспера Схаде ван Веструма — прекрасный образец позднего творчества Франса Халса. Картина отличается тонкостью психологической характеристики и живописным мастерством. Яспер Схаде, будучи судьей Утрехта, занимал весьма высокое положение в обществе. Художник создал образ молодого, привлекательного, хотя и не волевого человека, одетого богато, но неброско. Однако умное лицо судьи, на котором блуждает печальная улыбка, уже несет отпечаток горечи и разочарования. Кажется, что за внешним благополучием этот господин скрывает опасную болезнь или глубокую неудовлетворенность жизнью.
Цветовая композиция картины строится на напряженных контрастах черных и белых тонов, оттененных редкими красно-коричневыми пятнами. На этом полотне тончайшие переходы карнации особенно выигрывают при сопоставлении со сдержанно-холодными красками, которыми исполнены наряд модели (камзол Яспера написан черным, а воротник и манжеты рубашки белым цветом) и выдержанный в темно-оливковой гамме фон портрета. Наделенный множеством градаций черный цвет Хальса лишился здесь тяжести и глухости, став по выразительности практически равным другим цветам спектра.
Представляя человека предельно реалистично, голландский живописец не возвеличивает портретируемого, предоставляя ему возможность быть самим собой даже в заказном парадном полотне.
Эту, как и другие картины талантливого голландского пейзажиста Яна ван Гойена, созданные в 1640-1650-х, отличает ясное, светлое настроение. В композиции с низким горизонтом доминирует необъятное небо, по которому плывут освещенные скупым северным солнцем кучевые облака. Их столкновение и противоборство сообщаются чуть движущейся воде, в которой они отражаются. Художник изображает вид на спокойное море из тихой голландской бухты. Небольшие торговые суда в предзакатный час возвращаются в мирный порт, а их темные силуэты скользят по зеркальной глади залива. У пристани причалены лодки, а вдали у горизонта едва различимы крошечные городские строения и паруса стоящих на рейде кораблей. Вся картина дышит покоем: размеренно-нетороплива жизнь людей под покровом величественных небес. Ван Гойен мастерски передает едва уловимые оттенки морской воды, неба и переменчивой световоздушной среды. Серебристое трепетание напоенного влагой воздуха и рассеянное облачное свечение становятся у него почти осязаемыми. Выполненная в единой цветовой гамме марина отличается тонкой поэтичностью образного строя и деликатностью живописной манеры. Художник придает морскому пейзажу характер случайно увиденного фрагмента жизни природы, чем сообщает полотну особую живость и непосредственность.
Крупнейшим мастером голландского натюрморта раннего периода был работавший в Харлеме Виллем Хеда. Его излюбленный мотив, повторяющийся во многих работах, — это так называемый завтрак, то есть изображение накрытого стола, на котором размещены блюдо с хлебом или пирогом, серебряный либо оловянный кубок, стеклянный бокал, тарелки и ножи. На данной картине представлены все названные предметы и в добавление к ним несколько раковин с устрицами и яичная скорлупа. Художник рисует предельно обыденную картину с теми продуктами и посудой, которые можно было видеть на столе голландского горожанина. Однако простота мотива — лишь обманчивая видимость, за которой всегда скрывается иносказательный смысл. Самый крайний реализм в натюрморте XVII века естественно сочетается с аллегорией. И чем правдивее изображались предметы, тем интереснее для зрителя становилась загадка их символики.
К началу столетия в Нидерландах сложился обширный словарь иносказаний, знакомый каждому образованному человеку. С его помощью он мог сам трактовать образы натюрморта. Чаще всего раскрытые раковины были знаком обманчивости плотских удовольствий (тот же смысл имели плоды лимона, красивые снаружи и очень кислые на вкус). Стеклянные или хрустальные бокалы символизировали хрупкость земного бытия, а оставшийся в сосуде напиток — не до конца прожитую жизнь. Хлеб и красное вино напоминали об искупительной жертве Христа, яйцо воспринималось как символ Воскресения, а пустая скорлупа означала тленность лишенного души тела.
