Национализм: теории и политическая история - [24]
Гердер отмечает, что при таком постоянном военном строе у немцев непременно должно было недоставать иных добродетелей, которыми они весьма охотно жертвовали в пользу главной склонности или главной потребности — войны. «Земледелием занимались они не особенно усердно, и, ежегодно перераспределяя наделы, даже мешали тому, чтобы кто-либо чувствовал удовольствие от владения собственностью и от лучшей обработки земли. Германия на долгое время оставалась лесом с лугами и болотами, где рядом с немцами — этими людьми-героями, жили лось и тур, давным-давно истребленные немецкие звери-герои»[79].
Подобные описания Гердер приготовил практически для всех народов. Однако вывод, который делает историк, обобщая самые разнообразные характеристики и оценки, состоит в том, что ни один народ в Европе не достиг культуры сам по себе. Напротив, каждый стремился держаться своих прежних грубых нравов, насколько это только было возможно, чему способствовал и плохой, жесткий климат, и необходимость дикого военного уклада всей жизни. Ни один европейский народ не знал, не изобрел собственных букв; и испанские, и северные рунические письмена берут начало в письменности других народов; вся культура Северной, Западной и Восточной Европы — это растение, выросшее из римско-греческо-арабского семени. Много времени потребовалось этому семени, прежде чем народ мог прорасти на этой куда как суровой почве, пока он принес первые, еще очень кислые плоды; но даже и для этого потребовалось страшное средство — чужеземная религия. Только тогда, путем духовного завоевания, было достигнуто то, чего не смогли достичь римляне-завоеватели... это новое средство культуры, цель которого была огромна: нужно было все народы сложить в один-единственный народ, счастливый в современном и будущем мире; и это средство нигде не действовало так сильно, как в Европе.
Итак, развитие народов составляет как бы единую цель, где каждое звено связано с предыдущим и последующим. Каждый народ использует достижения своих предшественников и подготавливает почву для преемников.
Что же касается немецкого народа, то хотя он составлен из нескольких народов, а точнее племен, но тем не менее германский национальный дух существует, и быть тому «на вечные времена»[80].
В конечном счете, по мнению Гердера, германская нация, как и все другие, должна обрести единство и идентичность в культуре, а культура олицетворена прежде всего в языке.
Особое внимание Гердер уделяет вопросу о связи нации и языка. Рассматривая эту проблему, он приходит к выводу о необходимости толерантного отношения к другим языкам, культурам, нациям. Все нации для Гердера суть лишь ветви от ствола человечества. Мировая история реализует божественный план, в котором каждое отдельное звено, в том числе отдельная нация, есть средство и цель одновременно. Никакая нация или часть Земли, полагает Гердер, не могут исчерпать собой божественную идею человечества, она показывает себя разделенной на тысячи форм. В этом смысле нация — лишь часть в некотором упорядоченном многообразии, потому нация священна, неприкасаема и заслуживает в той же мере уважения со стороны других наций, в какой она сама уважает их.
Иоганн Готлиб Фихте — яркий представитель раннего германского «романтического национализма». Известный немецкий философ, слывший во время Великой французской революции «немецким якобинцем», в годы наполеоновской оккупации превращается в национально-революционного пророка, призывающего мобилизовать все силы нации для спасения отечества. Зимой 1807—1808 гг. он выступил в Берлинском университете с лекциями, ставшими знаменитыми как «Речи к германской нации». Тогда же, в 1808 г., они были изданы и впоследствии выдержали множество изданий, стали настольной книгой германских националистов более позднего времени[81].
Фихте, Иоганн Готлиб (1762—1814) — немецкий философ и социально-политический мыслитель. Родился в семье ремесленника, его взгляды сложились под влиянием Канта и Руссо. Был профессором Йенского, Эрлангенского университетов, с 1810 г. — первый ректор и профессор Берлинского университета. Зимой 1807—1808 гг. во время оккупации Германии Наполеоном Фихте с риском для жизни в «Речах к немецкой нации» призывал к моральному возрождению и политическому единству нации и высказывался против деспотизма Наполеона. Во время освободительной войны с Наполеоном вступил в ряды добровольцев, вместе с женой ухаживал за ранеными, вследствие чего оба заболели тифом и вскоре скончались.
Национальный вопрос, идеи этнополитического характера занимают большое место в творчестве Фихте. В последние годы жизни Фихте принимал активное участие в движении за национальное освобождение Германии. После захвата Германии Наполеоном Фихте увидел свое предназначение в идейной борьбе с французской агрессией и в пробуждении национального самосознания немцев. Он утверждал, что нация есть индивидуальность со своим национальным характером, цель рода — культура. Она должна быть объединена не только политически или юридически, но и экономически, общим «национальным имуществом».
