Национализм как политическая идеология - [7]
Как видим, в термине «нация» одновременно присутствуют два значения: (государственно-)лолитической и (культурно-) этнической общности. Различия в понимании «сущности» нации определяются тем, на каком из этих значений делают акцент. Из этого различия выросли две концепции, или две модели нации — «гражданская», или «политическая», с одной стороны, и «этническая», с другой. Первую из них принято называть также «французской», вторую — «немецкой».
У истоков «французской» модели стоит Эрнест Ренан. Великому французскому историку принадлежит крылатая формула, согласно которой нация — это «каждодневный плебисцит» (plebiscite d'aujourdui). Эта формула, правда, несколько огрубляет мысль Ренана[21]. Ренан подчеркивал, что некоторую группу людей делает нацией несколько обстоятельств, в том числе то, что они имеют между собой много общего, и то, что они совместно о многом забыли[22].
И все же, наряду с общностью культуры и общей, как мы сказали сейчас, исторической памятью, делающими некоторый коллектив людей нацией, Ренан выделил в качестве конститутивного признака нации волю этих людей жить вместе. Тем самым он подчеркнул политическую природу объединения, называемого нацией.
В «немецкой» модели, напротив, на первом плане находятся история и культура. В эксплицированном виде эта модель представлена Фридрихом Майнекке, хотя ее истоки ведут к Иоганну Готфриду Гердеру[23]. Майнекке принадлежит определение нации как «сообщества происхождения» (Abstammungsgemeinschaft). При этом последнее может трактоваться как в терминах культуры (язык, религия), так и в терминах биологии (кровь, наследственность, генотип).
Несовпадение «немецкой» и «французской» модели нельзя объяснить одним лишь различием в интеллектуальных традициях, ибо несовпадение интеллектуальных традиций само нуждается в объяснении.
Источник появления двух различных подходов к пониманию нации следует искать в различиях политической истории Западной и Восточной Европы. В западноевропейском ареале условия совпадения границ государств с границами культурных и языковых сообществ сложились сравнительно давно. Династические государства здесь относительно плавно переросли в «национальные». Поэтому нет ничего удивительного в том, что в этих странах получила распространение политическая (гражданская) модель нации. В Центральной и Восточной Европе, где границы государств долгое время никак не совпадали с культурными, утвердилась этническая (культурно-этническая) модель[24].
Разумеется, выделенные здесь модели нации носят идеально-типический характер. Пользуясь этими моделями в аналитических целях, мы не должны забывать о том, что «в чистом виде» на практике их не существует. Даже во Франции, где тенденция к отождествлению нации и государства особенно сильна, наряду с пониманием нации как сообщества граждан достаточно распространено представление о нации как культурно-историческом единстве. Именно к такой трактовке апеллируют Жан-Мари Ле Пен и Бруно Мегрэ. Равным образом и в Великобритании, и в Северной Америке понятие «нация» употребляется не только в гражданском, но и в этническом значении. Таким образом, не следует жестко привязывать политическую модель к «Западу», а этническую — к «Востоку».
Во Франции на протяжении существования абсолютной монархии сложилась централизованная бюрократия, которая сделала возможным формирование (национального) государства вокруг одного административно-политического и культурного центра. Этот процесс сопровождался интенсивной ассимиляцией меньшинств, сначала местных, исторически проживавших на французской территории, а затем и мигрантов из Восточной и Южной Европы (поляков, итальянцев, испанцев, русских). В Германии, напротив, единого центра — ни в административном, ни в культурном смысле — долгое время не существовало. Население оставалось весьма разнородным не только в языковом, но и в конфессиональном отношении (протестанты и католики). Это способствовало сохранению относительно устойчивых культурно-языковых границ между германским и славянским населением в период «второй империи» (1871-1918): польских анклавов в Восточной Пруссии, немецких анклавов на польских землях в Силезии. Таким образом, если французская национальная идентичность складывалась вместе с государством и в рамках государства, то немецкая — вне его рамок. Поэтому нация в немецком случае (равно как и в случае других стран Центральной и Восточной Европы) не могла отождествляться с государством[25].
В советские времена в российских учебниках обществоведения (впрочем, это свойственно и многим современным публикациям) неизменно встречалось определение нации через перечисление набора объективных признаков. Эти определения слегка варьировались, однако за различиями в нюансах в них не трудно было разглядеть оригинал — сталинскую дефиницию нации из статьи «Марксизм и национальный вопрос».
Нация, согласно этому определению, — это «исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психологического склада, проявляющегося в общности культуры»
Книга посвящена философскому осмыслению понятия и практик гражданства в современном мире. В ней рассматриваются важнейшие проблемы теории гражданства и основные параметры и направления вызванных ими интенсивных дискуссий в мировом философском и научном сообществе. Архитектоника книги также подчинена задаче выявления полемического напряжения современного дискурса о гражданстве. В нее включено эпохальное эссе Т. Х. Маршалла, явившееся отправной точкой современных дебатов о гражданстве. На их узловые моменты обращает внимание читателя обширное введение, написанное В. Малаховым и являющееся «критическим» по отношению к двум другим текстам, составляющим данную книгу.Книга предназначена философам, политологам, социологам и историкам.
Выступление на круглом столе "Российское общество в контексте глобальных изменений", МЭМО, 17, 29 апреля 1998 год.
Когда Геббельс создавал свое «Министерство пропаганды», никто еще не мог предположить, что он создал новый тип ведения войн. В XXI веке войны приняли новый облик. Война превратилась не только в противостояние военной силы, но и в войну информационных технологий.Сегодня любая война начинается с информационного «артобстрела». Зачем завоевывать страну силой оружия, сталкиваясь с сопротивлением и неся потери? Ведь можно подчинить ее изнутри, силами ее же граждан. Это и есть конечная цель, глобальная стратегия информационной войны.
Книга шведского экономиста Юхана Норберга «В защиту глобального капитализма» рассматривает расхожие представления о глобализации как причине бедности и социального неравенства, ухудшения экологической обстановки и стандартизации культуры и убедительно доказывает, что все эти обвинения не соответствуют действительности: свободное перемещение людей, капитала, товаров и технологий способствует экономическому росту, сокращению бедности и увеличению культурного разнообразия.
Феноменом последних лет стал резкий рост массовых протестных выступлений в разных странах мира. На смену череде «оранжевых революций» пришли «революции 2.0», отличительная черта которых — ключевая роль Интернета и социальных сетей. «Арабская весна», «Occupy Wall Street», «Болотная площадь», лондонские погромы, Турция, Бразилия, Украина… — всюду мы видим на улицах молодежь и средний класс, требующий перемен. Одна из точек зрения на эти события — рост самосознания и желание молодых и активных участвовать в выборе пути развития своих стран и «демократический протест» против тирании и коррумпированных элит.
Конфликт вокруг Западной Сахары (Сахарской Арабской Демократической Республики — САДР) — бывшей испанской колонии, так и не добившейся свободы и независимости, длится уже более тридцати лет. Согласно международному праву, народ Западной Сахары имеет все основания добиваться самоопределения, независимости и создания собственного суверенного государства. Более того, САДР уже признана восьмьюдесятью (!) государствами мира, но реализовать свои права она не может до сих пор. Бескомпромиссность Марокко, контролирующего почти всю территорию САДР, неэффективность посредников ООН, пассивность либо двойные стандарты международного сообщества… Этот сценарий, реализуемый на пространствах бывшей Югославии и бывшего СССР, давно и хорошо знаком народу САДР.