Начинается ночь - [36]
Уже больше получаса Питер просто лежит в спальне с опущенными жалюзи, что после двухчасового сна даже несколько бессовестно. Пора возвращаться в галерею. Но, похоже, он впал в ступор, как новоявленная Белоснежка, в некий сон наяву, в ожидании… Чего?.. Любовный поцелуй тут вряд ли поможет, верно?
Он слышит Миззины шаги в гостиной.
Он не настолько глуп, чтобы не понимать, что в некоем смысле Миззи — его воскресший брат.
Забавно, что это знание, в сущности, ничего не меняет. Одно из открытий, которые он сделал в результате многочисленных сеансов психотерапии. О'кей. Ты бываешь давящим, потому что чувствуешь себя незащищенным, а незащищенным ты чувствуешь себя потому, что родители любили тебя меньше, чем старшего брата. Ты любишь свою жену по многим причинам, в частности, из-за ее сходства с той недоступной девушкой твоей юности, которая предпочла тебе твоего старшего брата, а так как твоя жена уже давно не та девушка, какой была когда-то, ты (сволочь) любишь ее чуть меньше. Тебя тянет (эротически?) к ее младшему брату, потому что, с одной стороны, он похож на Мэтью, а с другой — впервые в жизни позволяет тебе самому быть Мэтью.
Все это — весьма полезная информация. Что дальше?
Ни с того, ни с сего Питер начинает думать о Дэне Вайсмане, с которым виделся всего один раз в больнице (тело Мэтью увезли в Милуоки, на похоронах Дэна не было, и Питер так и не решился спросить родителей, позвали они его или нет). Он думает о Дэне, умершем примерно через год после Мэтью. О Дэне, чья жизнь, по крайней мере для Питера, уместилась в те двадцать минут в 1985 году, когда он помогал Питеру обмывать и одевать Мэтью.
Питер слышит, как Миззи идет на кухню. Скорее всего, он не знает, что Питер дома. Откуда бы? Есть что-то щекотно-приятное в таком анонимном присутствии. В этих прятках, притом, что ты не сделал ничего дурного, и реального повода скрываться у тебя нет. Если бы Миззи обнаружил его, Питер просто сказал бы ему правду: он плохо себя почувствовал и пошел домой полежать.
Миззи возвращается в гостиную. Стены такие тонкие, что слышен буквально каждый шорох. Бедная Би, как же, наверное, это должно было действовать ей на нервы — ведь когда они переехали в эту квартиру, ей было всего одиннадцать лет. Какими идиотами нужно было быть, чтобы думать, что такая близость к родителям может понравиться девочке-подростку. М-да… Но, с другой стороны, этот лофт был такой невероятной удачей, что не купить его было бы, наверное, еще большей дикостью. А на то, чтобы сделать стены потолще, у них в тот момент просто не хватило денег. На какой-то миг наступает тишина — наверное, Миззи сел на диван. А затем раздается его приглушенный голос. Он говорит с кем-то по сотовому.
Подслушивать, конечно, нехорошо. Нужно немедленно встать и выйти из комнаты. Но искушение слишком велико. Тем более что в эпоху сотовых телефонов наши разговоры публичны по определению, разве нет? А кроме того, Питер всегда сможет сказать, что спал и ничего не слышал.
Миззи говорит очень тихо:
— Привет. Итан… Да, я…бу-бу-бу-бу-бу-бу… Сколько еще буду? Точно не знаю. Ну… грамм… Я не то, чтобы… бу-бу-бу-бу-бу-бу… О'кей. Отлично. Мёрсер-стрит. Бу-бу-бу. И Брум-стрит… Отлично. До скорого.
Ну, вот. Значит, он снова на наркотиках.
Что теперь, Полоний?
Питер лежит в мертвой зачарованной тишине.
В шестнадцать ноль семь он слышит, как гудит домофон. Миззи открывает дверь, покупает наркотики, захлопывает дверь — это быстрая и почти бессловесная транзакция. Конечно, возмутительно, что Миззи дал их адрес наркоторговцу и — пусть всего на минуту — пустил его в квартиру… Хотя… Нельзя сказать, что сам Питер никогда не покупал наркотиков (то грамм кокаина, то несколько таблеток экстази), и, в общем-то, он довольно хорошо представляет себе, кто именно продает наркотики, по крайней мере, в небольших количествах, таким людям, как Миззи (или он сам). Разумеется, где-то в этой цепи продающих и покупающих есть опасные, отчаявшиеся люди, способные на все, но тот, кто прыгает в такси, чтобы загнать тебе грамм кокаина, кристалл или несколько колес, скорее всего молодой, а еще более вероятно, уже не очень молодой актер (модель, официант), нуждающийся в свободных деньгах. Питер, конечно, мог бы изобразить праведный гнев — спору нет, Миззи следовало бы встретиться с этим парнем где-нибудь в другом месте (да, конечно, это поступок избалованного и безответственного человека), но в этом было бы что-то от дурного спектакля. Черт возьми, Миззи (ИТАН), как ты смеешь пускать в наш дом этого двадцативосьмилетнего бездарного актеришку Скота (или Брэда, или Брайана).
