Начдив четырнадцать - [4]

Один из крестьян подбежал к широкоплечему высокому человеку и, отдавая честь, быстро проговорил:

— Товарищ командир отряда, ваш приказ выполнен.

— Молодцы! — похвалил Пархоменко.

— Товарищи! — сказал командующий отрядом и поднял руку.

Все затихли и смотрели на него.

— Товарищи! Сейчас мы выступаем на Екатеринослав. Мост в наших руках. Вы знаете, нас мало. Но мы с вами отряд революционных борцов за Советскую власть, и в этом наша сила. И хоть врагов больше, они слабее. Им нечего защищать, кроме своей бандитской шкуры. Мы идём освобождать рабочих — братьев по классу и всех честных людей.

Говоря, Пархоменко время от времени подымал и опускал свой тяжёлый кулак.

— Вперёд на врага, товарищи!

Отряд двинулся к Екатеринославу, перешёл мост и остановился на окраине города.

Красноармейцы развернули орудия для обстрела. Наготове были и два броневика.

Пархоменко взял шестерых красноармейцев в разведку.

Вышли на главную улицу. Она тянулась вдоль Днепра. Первые солнечные пятна легли на стены домов с плотно закрытыми ставнями и дверьми.

На улице не было ни одного человека: жители боялись бандитов.

Разведчики шли по теневой стороне гусиным строем: один за другим. Было тихо. Вдруг впереди зафырчал мотор, и откуда-то сбоку выскочил открытый автомобиль. В кузове сидело несколько человек в военной форме. Рядом с шофёром один с пулемётом. А позади — четверо. Автомобиль затормозил и остановился. Разведчиков увидели. К Пархоменко подбежал красноармеец.

— Товарищ командир! Вон справа Максюта сидит. Я его видел. Он нашу деревню грабил.

— На ловца и зверь бежит, — сказал Пархоменко. — Пойду с ним побеседую. Ждите моего сигнала. На первый же выстрел бегите к автомобилю. Сами не стреляйте. И пока войдите в подворотню. Следите за мной.

Покусывая свой длинный тёмный ус, Пархоменко вышел на середину мостовой и зашагал к автомобилю. Он шёл медленно, немного вразвалку. Его кожаная куртка ярко блестела на солнце.

Сидящие в автомобиле направили дула своих револьверов и пулемёт на идущего. Приближаясь, Пархоменко разглядывал Максюту, его длинные, почти до плеч, волосы и маленькие чёрные глазки на бледном лице. И постепенно ярость всё больше и больше охватывала Пархоменко. Когда он подошёл совсем близко, Максюта спросил:

— Что делаешь здесь?

— У меня донесение есть.

— Кто такой?

— Только Максюте скажу.

— Я Максюта. Докладывай.

Люди в машине опустили оружие, приняв Пархоменко за своего.

Пархоменко прыгнул на подножку автомобиля, схватил руку Максюты с револьвером, а свой приставил к его виску.

— Всем не шевелиться! Вы окружены!

Максюта пытался вырвать свою руку из стальных пальцев Пархоменко. Это ему не удалось. Остальные от неожиданности застыли.

— Ты с ума сошёл, мерзавец. Я командующий войсками! — завопил Максюта от боли и страха.

— Командующий, да только бандитскими войсками, — сказал Пархоменко и спустил курок.

Выстрел гулко прозвучал в тишине утренней улицы. Максюта привалился к борту автомобиля. Остальные с ужасом смотрели на чёрное дуло револьвера, которым Пархоменко водил перед их глазами.

На выстрел уже бежали красноармейцы с винтовками наперевес. Они быстро окружили автомобиль, взяв каждого из сидящих в нём на прицел.

Первым опомнился сидевший рядом с шофёром пулемётчик и стал быстро наводить пулемёт на стоящего сзади него Пархоменко.

Пархоменко успел свободной левой рукой схватить ствол пулемёта, двинуть его в сторону от себя и прижать к спинке переднего сиденья.

— Этих связать! — приказал Пархоменко, показывая дулом револьвера на бандитов. — Шофёр повезёт нас. Пулемётчика не трогать, он храбрый. Пусть с нами повоюет. Сделаем из него хорошего красноармейца. Вперёд к отряду!

Пархоменко вытер тыльной стороной ладони потный лоб и шумно вздохнул. Только теперь он понял, что каждую секунду мог быть убит бандитами.

— А теперь мы возьмём город, — сказал Пархоменко.

НАЧДИВ ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

Было это в июне 1920 года на подступах к городу Новоград-Волынску.

На Украину весной того же года напали белополяки. Это была армия польских панов — капиталистов и помещиков.

Первая Конная под руководством Будённого и Ворошилова двинулась освобождать Украину. Впереди главных сил армии шла Четырнадцатая кавалерийская дивизия. Ею командовал Пархоменко.

Сейчас с холма он наблюдал в полевой бинокль за движением отряда, который был послан в разведку. Пархоменко сидел на высоком вороном жеребце. На плечи была накинута чёрная бурка.

— Добре скачут хлопцы! — с удовольствием сказал Пархоменко.

Отряд разведчиков миновал ложбину и пересекал поле. Зелёная трава, мокрая от утренней росы, касалась сапог всадников. Впереди, по правую руку от них, показалась сосновая роща. Над её соснами появился край солнечного круга. Только отряд поравнялся с рощей, как оттуда внезапно выскочили белополяки и, с рёвом размахивая над головами саблями, бросились на разведчиков. Те растерялись — атака оказалась слишком неожиданной. Многие даже не успели вытащить сабель из ножен и стали поворачивать коней обратно.

Вдруг вдалеке раздалось:

— Ура-а-а!

Оно становилось всё слышнее и слышнее. Наконец «ура» загремело совсем близко. Послышался топот лошадиных копыт. Всадники выскакивали из ложбины — сперва над травой поля показывались острия поднятых сабель, а затем фигуры всадников, они заходили белополякам в тыл. Впереди всех галопом нёсся Пархоменко. «Товарищи гибнут. Скорей, скорей на помощь!» — думал он, без конца пришпоривая лошадь. Его чёрная бурка развевалась. Казалось, что за спиной у Пархоменко распластаны крылья.