Начало - [44]
– Ну давай – я с любопытством смотрю на Максимову.
– Это я… вчера подслушивала под дверью кухни. Случайно получилось… – Маша прижимает руки к груди – Шла в уборную, ну и… Мне право очень стыдно.
– Ну раз так, то забудем об сем – я принюхался к запахам доносящимся из жилой части дома – Пойдем завтракать!
– Постойте, Петр Федорович! – девушка схватила меня за руку, потом смутилась, отпустила – Я всю ночь не спала, очень необычные стихи вы изволили зачесть Татьяне Григорьевне. Никогда таких не слышала. Даже при дворе. Мне батюшка выписывал из журналов. И Сумарокова и Ломоносова…
– А какие слышали? – полюбопытствовал я.
– Ну вот подруга недавно писала. На бракосочетание великого князя Павла Петровича молодой поэт Державин сочинил – лоб Максимовой прорезала морщинка:
Лицо Маши пока она читала эти стихи стало таким… одухотворенным! Я невольно сократил дистанцию и внезапно взял девушку за руку. Что происходит?? Вчера целовал Харлову, сегодня милуюсь с Максимовой…
– Как вам стихи? – поинтересовалась Маша, сжимая мою руку. Ого!
– Очень вычурно, много украшательств в слоге.
– Да, да! Теперь и я это и сама понимаю, когда услышала ваши стихи. Они такие простые, точные, чувственные! Пожалуйста, умоляю! Прочитайте еще.
Что же ей исполнить? Так ведь страстно просит. Прямо горит. Может тоже из Пушкина?
Ротик Маши приоткрывается, глаза округляются. Румянцем на щеках – можно освещать комнату. Я читаю, а ее карие глаза неотрывно смотрят на меня, впитывая каждое слово, каждый слог.
Тут я делаю долгую паузу, после чего заканчиваю:
– Боже! – по лицу Маши струятся слезы. Настоящие слезы! И зачем я ударил Пушкиным по такому неподготовленному сознанию? Ведь девчонке поди 18 нет. Александр Сергеевич и для современников стал полным шоком («Спешит. Эдема сад очес!» – вот как сочиняли). Что уж говорить про 1773-й год.
– Маша, а сколько тебе лет? – я попытался отвлечь девушку от переживаний.
– Семнадцать исполнилось – Максимова отпустила мою руку, достала платочек, вытерла слезы – У меня даже слов нет как это прекрасно. Как называются сие верши?
– Так и называются «Я помню чудное мгновение».
– Я обязательно запишу их. А кто та дама… ну, чьи милые черты вам снились?
Вот как разговор пошел! Я даже опешил. И что отвечать? Черт, как после тренировки есть хочется…
– Это ты, Маша.
В конце коридора показался хмурый Перфильев. Поди тоже не выспался. Перевожу взгляд на девушку. Она выглядит как-то странно. То краснеет, то бледнеет. Уж не влюбилась ли??
– Мне… мне идти надо.
– Да, ступай. Скажи на кухне, чтобы подавали завтрак. Афанасий Петрович, как почивал?
– Один! – засмеялся казак
Разговор за завтраком с Перфильевым сразу приобрел деловой характер.
– Я понимаю, Петр Федорович – полковник зачерпнул кашу деревянной ложкой, принесенной с собой в сапоге – Мне у тебя выслужиться нужно, уважение заробить. А також казачкам моим.
Я пожал плечами:
– Есть какие думки на сей счет?
– Есть, как не быть. Всю ночь не спал, обмозговывал. Тебе ж, царь-батюшка, Яицкий городок нужон?
– Ой как нужон – покивал я, дуя на кашу. Будущий Уральск выражаясь шахматным языком создавал мне «вилку», нависая над планами по захвату Казани, Уфы… Стоит только уйти из Оренбурга, как Симонов тут как тут. Или в любом другом месте губернии. Плюс Яицкий городок перекрывал путь на юго-запад, на Дон.
– А штурмовать крепость Яицкую осадных орудий у тебя нема – даже не спросил, а сделал вывод Перфильев.
– Нема – опять согласился я. Двухпудовых единорогов в Оренбург не было. На уральских заводах, наверное, отлить их могли, но вряд ли быстро.
– Я с комендантом Симоновым хорошо знаком, доверие он ко мне имает – Перфильев облизал ложку, засунул ее обратно в сапог. Хм… Как бы ему намекнуть, что в гостиной полно столовых приборов? Понятно, почему в Питере миссия не удалась. Вся эта аристократическая братия смотрела на Афанасия и морщилась. А зря. Умнейший человек.
– Продолжай.
– Если я ему приведу якобы пленных от тебя… Шел к Оренбургу, захватил отряд самозванца…
– Симонов тебя пустит внутрь! – начал я соображать, что имел в виду Афанасий.
– Ночью мы освободим братьев-казаков из тюрьмы, нападем на солдат и откроем ворота.
Это может сработать! Пугачев так и не смог взять Яицкого городка. Хотя почти ворвался внутрь – подвел мину под крепость, взорвал ее. Причем минную галерею делал сложную, извилистую. Чтобы Симонов не смог сделать контр-подкоп. Но увы, хоть произведённый подрыв и обвалил колокольню собора Михаила Архангела, убив около 40 человек, но артиллерийские батареи не пострадали. Взять крепость, так и не удалось.
Наверное, “скорая” - это судьба. Когда появляется шанс прожить жизнь еще раз, перед старым врачом почему-то опять появляется дверь с цифрами “03”. И сюрпризы со всех сторон, чтобы не соскучился. Влезть в чужую шкуру не всегда получается легко. А время не ждет.
Второй шанс пожилого учителя истории. Его Родину уничтожили, его народ вымирает. Пути назад нет, надо спасать страну. Пленка с планами заговора, попавшая в руки комсомольца Русина, заставляет его ступить на тропу войны. Вопрос «на чьей он стороне» не актуален – ему точно не по пути с людьми, готовыми убить Хрущева ради собственных амбиций. Но готов ли сам Русин пролить кровь заговорщиков ради спасения страны?
Он свою войну прошел. От и до. Начал в сорок первом, закончил в сорок пятом в Берлине. Но судьба дает ему второй шанс. Зачем? За ответ придется заплатить кровью. И своей, и чужой.
Казалось бы, задача выполнена, можно и возвращаться. Но дорога домой может оказаться очень долгой.
Ты попал в прошлое и работаешь в скорой. Приезжаешь на помощь людям, спасаешь жизни. Но кто придет на помощь тебе, когда ты попал в беду?
Я ехал в Московском метро когда все случилось. Завыли сирены и поезд встал, будто наступил апокалипсис. Поток людей унес меня в черный тоннель. Но выбрался я один и очутился… Это что за тропическая многоножка?! И какого хрена меня долбанули прикладом и связали? Кто они мать такие? Вооруженные головорезы в допотопной зеленой форме пехоты США. А это что? Джунгли?..
Тебя зашвырнули в другой мир обманом? Не печалься! Внешность – королевская, магия – редкая, да и бонусом ко всему – жених нарисовался. И, пусть я теперь невеста, да еще и обещанная неизвестному магу, ему со мной здорово не повезло! Я, Линтра Гриффит, обещаю – вернусь в свой мир и накажу обманщицу!
Однажды твой яркий, красивый, содержательный сон может стать реальностью. Хочешь ты того или нет.
Виам Даалевтин увлекается всевозможными феноменами, вроде эффекта плацебо или влияния на поля вероятности, и пытается найти им объяснения. В ходе своих изысканий, он выясняет, что Действительность и Реальность — разные вещи, ибо Мир поделен на 2 предела, а видимые им, благодаря таинственной татуировке, образы — это эхо Реальности. Ему удается попасть в Верхний Предел Мира — в утопический полис будущего, где граждане могут ваять материю и живут в 6 сторонах света. Однако Реальность принимает внедрение за ошибку, которую обязана устранить.
Люди не равны. Кто-то — простая челядь, кто-то — наследник влиятельнейшего рода, а кто-то — аватара божества хаоса. А раз не равны люди, значит и союзы, которые они заключают, не могут быть равными. Никто не хочет заключать союзы в ущерб себе. А значит, каждый будет стремиться к союзу неравному, но тому, в котором цена жизни их союзников будет всяко выше их собственной. И для заключения подобного союза мало знать, кем являются те, кого ты рассматриваешь в качестве кандидатов на объединение. Надо знать, кто ты… Лишь познав себя, человек способен в должной мере осознать, каким мерилом ему следует измерять стоимость чужих жизней.
Казалось бы, нашел брата, получил долгожданные ответы – что еще нужно для нормальной жизни. Разве что уволится из рядов доблестной Службы Безопасности и вернуться домой. Но вот беда: брат снова пропал, с памятью проблемы, а озвученные ответы все только больше запутали. И уже начинаешь сомневаться в собственном рассудке, видеть безумие там, где его нет… или есть.
Повесть "Под багряной сенью заката", рассказы "Лавандовый запах рук", "Мальчик и девочка", "В уныния пеленах" и "Последний поход" – теперь под одной обложкой!
Александр Елисеев — ведущий представитель правого крыла русской социалистической мысли. Кандидат исторических наук, в круг его интересов также входят политология, философия, религиоведение и экономика. В национальном движении с 1989 года. Принимал участие в обороне Белого дома в 1993 году. С начала 2000-х годов занимается публицистикой. Постоянный автор ряда сетевых изданий.В своей книге Александр Елисеев рассматривает русскую историю от смутных до путинских времен в поисках секрета: как нам обуздать олигархов.
Движение антифа (сокращение от слова «антифашист») объединяет людей, борющихся против того, что они считают дискриминационными фашистскими тенденциями: неонацизм, антисемитизм, национализм, шовинизм. Почему за небольшой промежуток времени движение существенно разрослось за счет прежде аполитичной молодёжи, которая легко приняла идеи «антифа» вместе с субкультурой? Почему в рядах движения зачастую легко объединяются представители разных направлений: от скинхедов и анархистов до антирасистов и социалистов? Что ждать нашему обществу от движения, которое активно проводит шествия, митинги, дискуссии и рок-акции? И не последует ли за этими акциями противостояние, приводящее к расколу и революции?Молодежный экстремизм в России впервые рассматривается так подробно, словно автор применил увеличительное стекло.
Пугачевское восстание, страшный и кровавый 18-й век. Россия в огне и в центре этого пламени – наш современник, очутившийся в теле Емельяна Пугачева.
Взят Оренбург, пала Казань, дотла сожжен нижегородский Кремль… Кровав и беспощаден жизненный путь Емельяна Пугачева. Этой стезей идет вместе с Пугачевым вся крестьянская Россия. А заодно и его далекий потомок, попавший совершенно не случайно в тело своего великого предка.