Начало всего - [56]

– Может, тебе стоит позвонить Кэссиди, милый? – обеспокоенно спросила мама. В руках она держала фотоаппарат, который отец купил ей лет пять назад на Хануку[40] – громоздкий и допотопный.

– Я позвоню ей, – достал я телефон.

Кэссиди не ответила. Мой звонок был перенаправлен на голосовую почту, а я не видел смысла оставлять ей сообщение.

Однако прошло еще полчаса, а Кэссиди по-прежнему не приехала и не отвечала ни на мои звонки, ни на текстовые сообщения. Тогда я начал волноваться.

Мама заглянула в мою комнату и спросила, что происходит. Она старалась не показывать своего беспокойства, а сама нервно сжимала старый фотоаппарат. Не знаю, зачем я это сделал, но я опустил взгляд на мобильный и сделал вид, будто читаю сообщение Кэссиди.

– Она опаздывает, – солгал я, потянувшись за ключами. – Лучше я сам за ней заеду. Ты ведь не против?

Охранник у ворот жилого комплекса Терис-Блафс давно привык, что я заезжаю за Кэссиди, и пропустил меня, едва взглянув в мою сторону. Малышня снова разрисовала дорогу мелками: привидениями и тыквами. Несколько домов на улице на Саммит-Терис уже украсили к Хэллоуину – на деревьях горели оранжевые огоньки, живые изгороди покрывала искусственная паутина.

Я схватил цветочный браслет и позвонил в дверь с мыслью, что, возможно, наконец-то увижу родителей Кэссиди. Никто не ответил, поэтому я громко постучал и снова позвонил в надежде, что не покажусь слишком назойливым и грубым.

– Добрый вечер! Это Эзра, – крикнул я, чтобы меня не приняли за одного из парнишек, разъезжавших на велосипедах от двери к двери и ратовавших за Церковь Иисуса Христа Святых последних дней. Я приоделся. И был при галстуке!

Мимо проехал лимузин с Томми Янгом из теннисной команды. Его голова торчала из люка на крыше. Он поулюлюкал, и я помахал в ответ. Когда лимузин скрылся за поворотом, я начал паниковать.

Я еще раз позвонил Кэссиди. Спустя пять гудков меня снова перенаправили на голосовую почту.

– Привет, – со смехом сказал голос Кэссиди. – Оставьте мне сообщение из ста сорока знаков с пробелами… о боже, Оуэн, перестань, я тут пытаюсь записать приветствие для голосовой почты… Я извиняюсь. В общем, оставьте сообщение. Или пришлите телеграмму, если дело срочное.

– Эм… – начал я. – Привет. Это Эзра. Я стою у твоей двери, и цветы на твоем браслете уже повлажнели. Хм, прозвучало как-то пошло. Отсырели. Еще хуже. В общем, открывай побыстрее дверь, потому как я залапал весь дверной звонок.

Кто-то боится публичных выступлений, я боюсь оставлять голосовые сообщения. Мне сложно донести свою мысль, говоря куда-то в пустоту и думая о том, что мой голос записывается, когда речь не подготовлена.

Уверившись, что дома никого нет, я вернулся в машину и попытался заглушить панику. Кэссиди исчезла, и я совершенно не понимал, что происходит. А потом, не зная, что делать, я позвонил Тоби.

– Хей! – ответил он после первого же гудка. – Вы двое уже в пути?

– Кэссиди куда-то пропала, – глухо ответил я.

– Как это – пропала? – весело отозвался он, словно ожидал услышать презабавное объяснение.

– Она не приехала ко мне, не отвечает на мои сообщения. Я торчу возле ее дома, но никто не открывает дверь. Дай трубку Фиби.

Тоби сказал подождать, и до меня донесся приглушенный разговор. Наконец Фиби взяла мобильный и спросила, что случилось.

– Я не знаю. – У меня надломился голос. – Кэссиди нет дома, и она не отвечает на звонки. Вы сегодня не делали вместе прическу, не ходили в какой-нибудь салон красоты?

– Нет. – Судя по голосу, Фиби нахмурилась. – Я не говорила с ней со вчерашнего дня.

– Я говорил с ней сегодня днем. Ты можешь позвонить ей? Может, она избегает только меня.

– Конечно. Подожди, я позвоню со своего телефона.

В трубке слышался шум ресторана, отдаленный звук звонящего мобильного, а затем еле различимый гудок и «Привет. Оставьте мне сообщение из ста сорока знаков с пробелами…»

– Прости. – Фиби снова взяла мобильный Тоби. – Она не отвечает.

– Я слышал.

Мы задумчиво помолчали.

– Может, она с прической припозднилась? – предположила Фиби.

– Может быть, – ответил я без всякого оптимизма.

– Слушай, только что приехал Остин, и – обалдеть! – его девушка самая настоящая готка. Я не шучу! У нее губы накрашены черным, я уж молчу об остальном.

Раздался шорох, это Тоби забрал у Фиби свой телефон.

– Мы пойдем постебемся над Остином. Дай знать, когда поедешь сюда, ладно?

– Ладно, – пообещал я. – Нас не ждите. Заказывайте ужин.

Я нажал отбой и включил плей-лист, который подготовил на сегодняшний вечер. The Kooks проникновенно пели о море, пока я ждал, не подъедет ли машина, не включится ли свет, не зажужжит ли мой мобильный. Ничего этого я не дождался.

После пары песен я пристегнул ремень безопасности и отъехал от дома Кэссиди. Что-то случилось. Она всегда меня ждала. Всегда была рядом: сигналящая мне фонариком из своей спальни, торопливо сбегающая ко мне со ступенек с улыбкой на лице. Кэссиди никогда не опаздывала и не пропадала.

Я испугался за нее. Воображение рисовало Кэссиди в канаве у туристических троп, в автомобильной аварии на обочине шоссе, лежащую за хлипкой занавеской в отделении «Скорой помощи». Рисовало что-то трагическое. Но мне и в голову не приходило, что она сама может быть трагедией.