Начало - [52]

Пока шел штурм города, стрелковые части обошли город и стали окапываться на заранее определенных рубежах.

С запада, со стороны Польши, все было тихо — несколько штурмов были отбиты и на этом немцы успокоились — свободных частей там не было. А вот с востока от Вильно и юга от Барановичей они поперли уже на следующий день. А через неделю встали. Леса, насыщенные нашими РДГ и схронами с припасами, оказались для немецких войск пластилином, который твердел с каждым часом. Мы не придумывали ничего нового — постоянные обстрелы и быстрые отступления, с тем, чтобы чуть погодя опять обстрелять и снова отступить, но уже в другом месте, подчас за полкилометра от места предыдущего обстрела. Немцы понемногу находили способы противодействия нашей системе вязкого пространства — по лесам шарились их диверсанты и разведчики, над головой висели разведывательные самолеты и постоянно сменяющие друг друга звенья штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков, которые по наводке наземных войск выполняли бомбо-штурмовые удары по нашим обнаруженным или обнаружившим себя группам. Это если была радиосвязь. Она была далеко не всегда — служба радиоборьбы работала с каждым днем все лучше и лучше. Немцы и тут показали себя, начав указывать направление воздушных ударов ракетницами, но это конечно же снизило эффективность — летчикам приходилось постоянно наблюдать за землей, что давало возможность нашим истребителям клевать их из-за облаков. Появление же наземных диверсионных групп противника мы предугадали и выработали тактику шахматного порядка — наши РДГ распределялись по районам в пять километров и всегда две или три группы могли прийти на помощь одной из групп, столкнувшейся с егерями. Это позволяло нам быстро создавать локальное численное преимущество над фашистами и эффективно уничтожать их группы. Вот так, при общем численном превосходстве противника, мы заблаговременно создали численное превосходство в лесной местности, что позволяло нам удерживать над ней контроль и наносить из нее удары по дорогам, заполненным немецкими колоннами.

Наиболее опасная обстановка сложилась на юге — немцы тормознули мотопехотную дивизию, которая двигалась на Киев, и повернули ее на нас. Но наши действия на лесных дорогах в Припятских лесах заставили ее остановиться, а потом и повернуть назад, когда у них стали заканчиваться захваченные с собой припасы. Новые припасы, которые они послали вдогонку, обеспечивали в основном нас — колонны обеспечения мы успешно перехватывали нашими РДГ, которые стягивались к месту засады на основе разведданных и действовали совместно, порой до двухсот человек в одной засаде. К тому же мы разрушали все мосты, и переправы, до которых могли дотянуться — их взрывали разведчики либо разрушали бомбардировщики. К началу операции мы собрали звено из пяти бомбардировщиков — четырех немецких и одного нашего. Собирали мы их буквально из лома — из сбитых отбирали более-менее целые детали и ставили на наименее разрушенный корпус. У многих моторов не работали по одному-двум цилиндрам, которые не из чего было восстанавливать. Так что эти летающие франкенштейны давали гораздо меньшую скорость. Да еще мы навесили на них глушители, чтобы немецкие посты звуковой разведки как можно дольше не могли их засечь. Зато такая тихоходность и малошумность, а также камуфляж позволяли им буквально прокрасться к цели и скинуть всего одну радиоуправляемую бомбу, которая с вероятностью 80 % поражала цель, а если не хватало — повторяли в следующий раз. Такое не окончательное разрушение к тому же раздергивало ремонтные силы фашистов — кинувшись к одному мосту, они его начинали чинить, тут разрушался другой мост, они, починив первый на живую нитку, кидались к тому, пропускная способность первого моста падала, а через несколько дней он получал от нас добавки. Так мы существенно снизили грузопотоки к наступающим войскам. Тем ничего не оставалось делать, как только остановиться и потом повернуть назад. Уходящие войска мы тоже не оставляли без внимания, не давали утащить с собой поврежденную технику и оружие. Так припятские леса вдруг стали для немцев серьезной преградой.

Глава 27

Попытки массовых бомбардировок мы тоже отбили, и не только нашими новыми самолетами. К этому времени наши радиотехники с оружейниками сделали не только радиоуправляемые бомбы, но и начали выпуск радиоуправляемых зенитных ракет на базе рс-132. По горизонтали она летела на семь километров, по вертикали доставала до пяти, но и этого хватало, так как бомбардировки даже с трех километров давали слишком большой разброс, а плотных целей на больших площадях у нас не было. Оператор ракетной установки с помощью двух телескопов разной кратности вел ракетный снаряд к самолету и старался если не попасть в него, то хотя бы провести ее рядом и подорвать как можно ближе сбоку или по направлению к самолету. Поражающим элементом были стальные шарики. Как правило, на крупный бомбардировщик требовалось две-три ракеты, хотя иногда мы валили их и с первого выстрела. Основным минусом ракет была сильная демаскировка — вертикальный дымный след был виден издалека и к его источнику на земле устремлялись все самолеты противника. Но это позволяло снимать их многочисленной ствольной зенитной артиллерии и крупнокалиберными пулеметами — в районах зенитных ракет мы концентрировали много стволов и даже подобраться к цели было проблематично — за месяц мы потеряли восемь пусковых установок и только три оператора — для них мы строили железобетонные бункеры, которые можно было уничтожить только прямым попаданием как минимум пятисоткилограммовой бомбы, а такие бомбы пронести в массовых количествах могли далеко не все, а надо ведь еще и попасть. К тому же силы люфтваффе распылялись на макеты зенитных орудий — сделанное из дерева и только ствол из стальной трубы, внешне оно не отличалось от обычной зенитки, так же могло шевелить стволом, имитировать выстрел с помощью холостого заряда и даже выполнят откат и накат после выстрела. Орудие обслуживалось двумя солдатами — один закладывал холостой заряд и производил "выстрел". второй дергал за веревки, имитируя откат, а потом оба дергали за веревки в обратную сторону и делали "накат ствола". Пленные немецкие пилоты говорили, что они были поражены и даже напуганы таким количеством стволов, поэтому старались не лезть в самую гущу и сбрасывали бомбы при первом удобном случае.