Начало социологии - [9]
Наш второй исходный тезис таков: для социального опыта не существует пространственно-временных координат вне него, и бессмысленно помещать социологический опыт в некую космологическую перспективу. Каждый социологический предмет (сущее, различие, событие социального мира) есть "это сейчас", "теперь вот". Сущее подобно haecceitas Дунса Скота ("это, здесь и сейчас"). Существование сущего социального мира не имеет никакой предпосланной ему сущности, посему "именно это" эквивалентно "здесь и сейчас" (hoc est enim = hic et nunc). Отсюда вытекает, что сущее социального мира бытийствует в форме опространствливания-овременения. Мы не понимаем, чтo есть пространственность-временность потому, что у нее нет причины и цели: пространственность-временность социального мира сбывается просто в силу того, что сбывается, и происходит затем, чтобы происходить. Пространство-время социального мира выражает необъективированное социологическим опытом, но взятое не само по себе, а в контексте изменяющегося различия между объективированным и необъективированным. Пространственность-временность социального мира, как она понимается в книге, — это существование не столько сущих (всего того, что может стать предметом социальной науки: агентов, практик, вещей…), сколько отношений.
Сущее социального мира есть единство изменения и сохранения, целостность прошлого, настоящего и будущего. Социология традиционно ставила во главу угла изменяющийся предмет. Социо-логия, напротив, фокусирует внимание на предметности изменения, представляя любое сущее как различие. Временность самотождественного предмета отличается от временности различия. Сущее конструируемый и изучаемый социологией предмет — не есть какая-либо часть социального явления в том виде, в каком оно существует до и вне науки.
Любое сущее социального мира есть то, чтo оно есть. Напротив того, социальное отношение не есть в-себе-и-для-себя-сущее, нечто позитивное, «присутствие». Оно является «связкой» упорядоченности и изменчивости, в которой сущие социального мира (включая агентов) выступают лишь опосредствующими звеньями, связующими моментами.
Хотя предмет конституируется лишь "в соотнесении" с "социальной реальностью", его там нельзя «найти» или «открыть». Вместе с тем, "социальная реальность" — это не случайный результат произвольных действий социолога. Возникая в качестве условного звена в цепи социологического объяснения, прагматически обоснованной фикции, "социальная реальность" в процессе логического конструирования занимает место отсутствующего присутствия, невозможного основания социального мира.
Социологический mainstream редуцирует социальную действительность к метафизическим сущностям, выступающим в роли «атомов» или элементарных "социальных форм", т. е. «присутствиям». При этом логическое содержание теории также редуцируется к «присутствиям», поскольку они являются «абсолютными» началами социологии, которые даны чувственно.
"Старая социология" занята сведением социальных различий к тождествам. Социо-логия сводит различия — если вообще сводит — к другим различиям. Смыслом различия может быть лишь другое различие. Социология, по видимости столь восприимчивая к различиям, демонстрирует неспособность воспринимать, мыслить и выражать несамотождественность событий социального мира кроме как в виде нарушения или сокрытия тождественности. Социология до сих пор толкует «отсутствие» как извращенную форму «присутствия», а различие — как частный случай идентичности.
Социологический опыт обладает связностью в пространстве-времени социального мира в силу того, что он является различением. Пространственность-временность нельзя свести к социальной предметности или эмпирической фактуальности, потому что она не может быть ни воспроизведена, ни присвоена агентами. Иначе говоря, пространственность-временность есть нечто и нераспредмеченное и неопредмеченное социологическими практиками, однако получающее смысл лишь в перспективе опредмечивание/распредмечивание. Пространственность-временность играет в социальной науке роль необъективированного, поскольку социологические практики не в состоянии вызвать в ней и наследовать от нее такие изменения, которые были бы ей имманентно присущи; она не создается и не воссоздается в практике науки. В силу этого и социальные отношения, не могущие быть воспроизведенными в экспериментальной деятельности, выражаются, в том числе, через пространственное-становление-времени. Сходным образом, различие между "социальной реальностью" и "социальным миром" как различие между совокупностью всех условий в причинно-следственных сериях социальных событий и тем, что находится вне социально обусловленного, может быть связано с отношением опредмечивание-распредмечивание: "социальная реальность" не есть опредмечивание или распредмечивание социологических практик, тогда как "социальный мир" конституируется этими процессами.
Социальная реальность может быть концептуализирована в форме отсутствия присутствия в том смысле, что она есть не-предмет, не-наглядный и не-наблюдаемый. То есть она не находится за пределами всего, доступного социологическому исследованию, а отрицает любое наблюдаемое тождество в качестве производящей основы как эмпирического социального мира в целом, так и всякого сущего в нем в отдельности. Поэтому социологический mainstream, представляющий не-предметную социальную реальность в виде самотождественной вещи, создает рационализированный образ своих политических мнений, и не более того. Лишь признание отсутствия присутствия позволяет раскрыть подлинное начало социальной науки.
В монографии на социологическом и культурно-историческом материале раскрывается сущность гражданского общества и гражданственности как культурно и исторически обусловленных форм самоорганизации, способных выступать в качестве социального ресурса управляемости в обществе и средства поддержания социального порядка. Рассчитана на научных работников, занимающихся проблемами социологии и политологии, служащих органов государственного управления и всех интересующихся проблемами самоорганизации и самоуправления в обществе.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Книга дает марксистский ключ к пониманию политики и истории. В развитие классической «двуполярной» диалектики рассматривается новая методология: борьба трех отрицающих друг друга противоположностей. Новая классовая теория ясно обозначает треугольник: рабочие/коммунисты — буржуазия/либералы — чиновники/государство. Ставится вопрос о новой форме эксплуатации трудящихся: государством. Бюрократия разоблачается как самостоятельный эксплуататорский класс. Показана борьба между тремя классами общества за обладание политической, государственной властью.
Почему одни страны развиваются быстрее и успешнее, чем другие? Есть ли универсальная формула успеха, и если да, какие в ней переменные? Отвечая на эти вопросы, автор рассматривает историю человечества, начиная с отделения человека от животного стада и первых цивилизаций до наших дней, и выделяет из нее важные факты и закономерности.Четыре элемента отличали во все времена успешные общества от неуспешных: знания, их интеграция в общество, организация труда и обращение денег. Модель счастливого клевера – так называет автор эти четыре фактора – поможет вам по-новому взглянуть на историю, современную мировую экономику, технологии и будущее, а также оценить шансы на успех разных народов и стран.
Издание включает в себя материалы второй международной конференции «Этнические, протонациональные и национальные нарративы: формирование и репрезентация» (Санкт-Петербургский государственный университет, 24–26 февраля 2015 г.). Сборник посвящен многообразию нарративов и их инструментальным возможностям в различные периоды от Средних веков до Новейшего времени. Подобный широкий хронологический и географический охват обуславливается перспективой выявления универсальных сценариев конструирования и репрезентации нарративов.Для историков, политологов, социологов, филологов и культурологов, а также интересующихся проблемами этничности и национализма.
100 лет назад Шпенглер предсказывал закат Европы к началу XXI века. Это и происходит сейчас. Европейцев становится все меньше, в Париже арабов больше, чем коренных парижан. В России картина тоже безрадостная: падение культуры, ухудшение здоровья и снижение интеллекта у молодежи, рост наркомании, алкоголизма, распад семьи.Кто виноват и в чем причины социальной катастрофы? С чего начинается заболевание общества и в чем его первопричина? Как нам выжить и сохранить свой генофонд? Как поддержать величие русского народа и прийти к великому будущему? Как добиться процветания и счастья?На эти и многие другие важнейшие вопросы даст ответы книга, которую вы держите в руках.