Начало пути - [133]

Эйрин попытался отступить, да только вот, некуда — холодные, шершавые камни уткнулись прямо в спину. Сквозь разом взмокшую от пота рубашку, Эйрин чувствовал могильный холод камней. Крепко сжав в руке рукоять кинжала, юноша печально улыбнулся.

Если он сейчас не сделает свой выбор, вполне возможно, что этот мрачный коридор станет его могилой. И дело тут вовсе не в том, что он, Эйрин, испугался. Нет, ничего подобного. Когда они с Лазаром вырезали Песчаных Псов, Эйрин был спокоен и рассудителен. Ни страх, ни волнение не затронули его душу. Но, это было тогда, а то, что происходило сейчас…

Вся проблема была в том, что Эйрин знал — Лок делает это не по своей воле, а значит, вины его в том нет. Разве может воин поднять оружие на невиновного? Отнять жизнь у того, кто находится под влиянием черной магии? К тому же, слишком хорошо Эйрин помнил краткие мгновения, проведенные в обществе Рэя и Лока. Убить этого мальчишку было равносильно тому, как если бы Эйрин попытался убить Эйлис.

Не имея в своем окружении тех, кому он мог бы довериться, Эйрин научился дорожить теми, кто был к нему добр. На подсознательном уровне он внес Лока в список тех, чьей дружбой он будет дорожить. Почему? Даже он сам не смог бы этого объяснить. Просто… Не было в Локе той фальши, которую Эйрин чувствовал за многие лаары.

Судорожно сглотнув, он извлек кинжал из-за пояса, решив, что все же попытается ускользнуть от Лока, пусть даже это будет ему стоить руки или ноги. Слишком редко в этом мире встречаешь тех, кого, казалась бы, знаешь многие столетия, хотя судьба свела вас только что.

Все эти размышления заняли не более пары мгновений — Лок все еще смотрел перед собой, продолжая раскачиваться и крепко сжимая кинжал. Эйрин окинул быстрым взглядом помещение за спиной противника.

Коридор, слишком узкий для того, чтобы свободно уклоняться от ударов… Потолочные балки достаточно высоко — только имея крылья можно туда забраться… В этот момент какой-то сдавленный стон привлек внимание и Эйрин посмотрел на Лока. Молодой Ан'Дже поднял руку, с зажатым в ней кинжалом и отвел ее за спину, для того, чтобы нанести скользящий удар по горлу.

В этот момент время, что бежало с неумолимой скоростью, словно бы замерло — Эйрин буквально слышал каждый удар своего сердца. Кровь застучала в висках, казалось еще миг и голова просто лопнет. Плечи опустились, как будто на них свалилась непосильная ноша.

Время замедлило свой бег в тот момент, когда Эйрин, готовый к худшему, взглянул в лицо Лока — по его бледным щекам текли кровавые слезы. Ан'Дже, слегка согнув ноги, для прыжка, едва слышно произнес:

— Пожалуйста… Живи…

Подняв на противника изумрудные глаза, в которых зажглись алые искры, Эйрин прошептал:

— Как пожелаешь.

Тифар, с нескрываемой иронией, смотрел на последние приготовления Анкель. На самом деле, все было готово еще до его прихода сюда, но Анкель, видимо, решила перестраховаться. Прикрыв глаза, советник был вынужден признать, что все действия молодой аристократки, более чем, верные. Возможно, если бы это не он лежал тут распятый, он бы даже восхитился такой щепетильностью в вопросах, касающихся магии. Анкель, которая уже практически перестала быть самой собой, улыбкой, напоминавшей скорее оскал пса, нежели улыбку молодой женщины, смотрела в окно. Черными когтями проведя по своим поредевшим волосам, она обернулась и, растягивая слова, сказала:

— Ну что ж… Все готово, мой дорогой Тифар… Приступим?

Грудной смех вырвался из ее груди, поднялся к самому потолку и растворился во тьме. Позволив себе мрачную улыбку, советник учтиво произнес:

— Как пожелает моя леди.

Дверь в помещение со скрипом отворилась и слуга ввел девушку в белом балахоне. Глаза ее были скрыты белой же повязкой, на губах играла нежная, блаженная улыбка. Отведя скучающий взгляд в сторону, Тифар нахмурился.

Вот и второстепенные жертвы для сегодняшнего ритуала… Судя по, несоответствующему ситуации, выражению на лице, девушек опоили. Презрительно скривив губы, советник посмотрел на Медея, ну или Анкель. Пока что — Анкель.

Если бы Тифар мог спасти этих несчастных, он бы приложил все усилия. Не то, чтобы в нем проснулось человеколюбие, просто это был бы оптимальный способ остановить Медея Искусителя. В свете того, что Тифар, к его великому сожалению, не был способен даже пальцем пошевелить, он нашел другое решение. И, к сожалению, оно не соответствовало тем целям, преследуя которые он попал сюда.

Каждый, рожденный в семье воина знает, что самоубийство тяжких грех, Светлые не прощают добровольного отказа от жизни, да и позор ложится на весь род. Души, не имеющие возможности попасть в Мир Светлых Богов, отправляются к Темным, а может вообще застревают где-то между мирами. Кто знает? Может и Темным не нужны такие слабаки, что при малейшей трудности в петлю лезут. Так как Тифар был последним из своего рода, опозорить потомков он не боялся.

Посему он решил, что как только Анкель занесет над ним ритуальный кинжал, он сам закончит начатое. В этом случае, Тифар перестанет быть жертвой. Ведь, что отличает жертву от тех, кто пал в бою, к примеру? Страх. Неподдельный ужас, который заполняет каждую клеточку тела, вытекая из него вместе с горячей кровью. Слезы, что льются непрерывным потоком. Боль, которая становиться последним, о чем помнит тот, чья душа отправится в жадные глотки Богов.