Начало пути - [5]

Одним из них был мэтр Танар — придворный лекарь и наставник принца в этом уникальном искусстве — довольно сильный маг, другие два, не менее сильные были уже очень пожилыми людьми и почти отошли от дел, и тем более они не смогли бы отправиться в далекий поход. А ещё четверо имели совсем слабые способности и практически не отличались от обычных знахарей. Но посылать на это опасное задание вместе с Эдвином его учителя было бы слишком расточительно. Тем более кто бы тогда стал исполнять его обязанности во дворце? К тому же принц обладал мощной и все увеличивающейся магической силой, а дар его имел универсальный характер, что встречалось очень нечасто, да ещё в столь юном возрасте. Эдвин был не только целителем, но и чародеем владеющим заклинаниями света и тьмы и некоторых других направлений, а также всех четырех стихий, как боевыми, так и погодными. Так что он мог бы не только воевать с их помощью, но и, например, поднимать подземные воды или вызывать в засуху дождь. Правда всему этому он ещё продолжал обучаться и пока умел далеко не всё. До окончания учебы оставалось ещё года два-три. Но ведь его дар открылся очень рано, когда ему едва исполнилось четыре года, и с этого времени он начал учиться магии. И это было удивительно, ведь как правило такие способности начинают проявляться намного позже, только где-то лет в десять-одиннадцать или около того. Но вот таким, во всех смыслах необычным человеком был Эдвин, поэтому-то именно ему поручили столь важное дело, несмотря на его крайнюю молодость.

Итак, воины двинулись дальше в северном направлении. Им надо было решить, поедут ли они напрямик к тому месту, которое им было нужно в империи через горы или свернут на северо-запад к озёрному краю. Решали этот вопрос вечером того же дня, когда на них напали разбойники. И тот и другой варианты имели как ряд достоинств, так и некоторые недостатки. Идти через горы было существенно быстрее, тем более что они были уже старые и не такие высокие, как, скажем, Снежные или Заоблачные и отряду не пришлось бы даже оставлять лошадей. Но этот путь был гораздо опасней из-за возможности встречи с воинственными кобольдами, которые, несмотря на свой небольшой рост, являлись грозным противником и коих было там великое множество и имперцами, контролирующими перевалы.

Дорога на северо-запад была на много длиннее, ведь пришлось бы сделать значительный крюк, потом возвращаясь на северо-восток, но этот путь был более безопасным, во всяком случае, во время езды среди озёр, но уж очень неудобным. Отряду пришлось бы лавировать между многочисленными водоёмами. Но, зато, через этот край можно было пройти спокойно, мирных троллей опасаться не стоило, да и разъезды патрулей могли, в случае чего, прийти на помощь. Хотя, дальше начиналось грандиозное болото, про которое шла дурная слава, и у них возникла бы необходимость его преодолевать. Но эта топь принцу и его людям показалось менее опасной, чем незнакомые горы со свирепыми кобольдами и имперцами. Поэтому они свернули с северного тракта и отправились через лес, а затем выехали на узкую просёлочную тропу, идущую в нужном им направлении.

За время пути отряд становился все более сплоченным, чему способствовало и его столкновение с разбойниками. Но дворяне, кроме принца, держались пока несколько отстранённо от простых солдат, возможно ещё и из-за того, что они были офицерами, а те рядовыми. Эдвин относился ко всем одинаково, не делая различий между знатью и простолюдинами. В нем вообще не было какой-либо заносчивости и надменности и в те ночи, которые заставали их не в таверне, а на тракте или лесной дороге, он не чинясь, тоже принимал участие в обустройстве лагеря и готовке пищи, не слишком это умея, но полегоньку учась. Мало-помалу различия между людьми сглаживались, и они понемногу начинали становиться друг другу ближе. А Эдвин впервые за свою недолгую жизнь в этом походе постепенно начал понимать, что значит иметь друзей. Во дворце он был очень одинок. Мать Эдвина, королева Марита умерла, рожая своего первенца, а его отец не сумел пережить смерть горячо любимой супруги и повредился рассудком. Целители так и не смогли вылечить его и уже давно от него отступились. Король жил в каком-то своем, недоступном для других людей мире и сына для него не существовало.

У принца были со стороны отца два родных дяди. Старший из них — герцог Оркнейский — после того, как выяснилось, что его брату — королю ничем нельзя помочь, стал регентом королевства. И может быть из-за того, что сам не имел собственной семьи, он был очень добродушен со своим племянником сиротой. Но герцог был очень занятой человек, придворная жизнь и государственные дела без остатка поглощали его время, и от этого Эдвину редко удавалось пообщаться с ним, и потому мальчик очень ценил эти минуты наедине со своим дядюшкой.

А вот канцлер, как и его жена, графиня Амалия, души не чая в собственных детях, оставаясь наедине с принцем, замораживали его своим холодом и травили сладкоречивым ядом, льющимся из их уст, хотя на людях они были с ним неизменно весьма любезны. Из трех же сыновей графа Таге двое старших кузенов Эдвина с детства ненавидели его и завидовали ему черной завистью — ведь он был наследником престола, а ни одному из них это не светило. Юноши постоянно обижали младшего брата, подстраивая ему различные гадости, подставляя его под наказания своими выходками, постоянно раздавая ему тычки и зуботычины, пока принц, наконец, не научился защищать себя. Быть может Эдвин смог бы подружиться с младшим кузеном, но, к сожалению, тот был еще слишком для этого мал. Такое отношение к нему единственных, если не считать регента, близких родственников глубоко ранило Эдвина, но ничего с этим поделать он не мог.