Начало Петровской эпохи - [6]

Пытка кнутом производилась в застенке Разбойного или Земского приказов в Москве или же в Губной избе в провинциальных городах. При Петре I к концу его царствования к пыткам стали прибегать более осторожно, в зависимости от того, каким было преступление и кто обвинялся. Освобождались от пытки дворяне, «служители высоких чинов», люди старше семидесяти лет, недоросли и беременные женщины.

Но пытки не полегчали, а подход к ним стал даже более утонченным. Так, в тех случаях, когда вся семья могла знать о преступном замысле или преступлении, рекомендовалось сначала пытать жену, потом взрослых детей и в конце – мужа и отца в присутствии друг друга, если, конечно, их показания не должны были быть тайной для дальнейшего уличения в сообщничестве.

Пытки были запрещены только в царствование Александра I указом 1801 года. Однако нередко и после этого они применялись под видом телесных наказаний и соблюдения особо строгого режима – людей забивали в колодки, держали на цепи, били розгами и шпицрутенами и т. д.

Пытали так: пытаемому обвязывали руки подле кисти веревкой, обшитой войлоком, заводили руки назад, а на ноги привязывали еще одну веревку, заканчивавшуюся петлей. Пытаемого поднимали на дыбу, и руки его выворачивались из суставов, причем один палач вставал ногой в петлю и тянул тело вниз, а второй – начинал бить кнутом по обнаженной спине. В час палач наносил 30-40 ударов, и от каждого удара на спине образовывалась рана, иногда глубиною до костей, как будто ножом содрали длинную полосу кожи. Если на первой пытке предполагаемый преступник не сознавался, то через неделю его пытали снова и затем через неделю еще раз, добавляя пытку огнем или раскаленным железом. Впрочем, опытный палач мог убить кнутом с трех и даже двух ударов.

Пытка применялась по делам о заговорах, разбое, государственной измене, убийствах и при обвинении по гражданским делам, когда государству наносился особенно большой вред.

В конце XVII века такие преступники назывались «заведомые воры и заводчики и всему Московскому государству подъискатели и разорители». Особенно жестоко преследовались и те, которые «мыслили воровским своим умыслом на государево здоровье», а также за «неистовые слова про государево здоровье».

Если при неочевидности вины обвиняемый переносил три пытки и не сознавался, его отпускали на свободу.

Менее распространенные, но все же нередко применявшиеся пытки нашли свое отражение в ряде пословиц. Не требует комментария пословица: «Узнать (или выведать) всю подноготную». Сложнее сегодня понять, что означает «В три погибели согнут, в утку свернут». Пытаемого сгибали и голову его привязывали к ногам, а затем, вдев в веревку палку, крутили так, что его голова касалась ног. Это-то и называлось «согнуть в три погибели» (первоначально: «погнибели») и «свернуть в утку». Здесь «утка» – от «уткнуть». Практиковалось и «сокрушение ребер», когда их ломали железными клещами, в наиболее тяжелых случаях раскаленными докрасна. Здесь не идет речь о мучительных казнях, придуманных Иваном Грозным, о чем подробно и красноречиво пишет Николай Михайлович Карамзин в своей «Истории государства Российского», а лишь об обычных методах следствия.

Однако не следует думать, что Россия была каким-то исключением. На Востоке да и на Западе пытки и казни были пострашнее и поизощреннее русских.

Правда, и в России применяли порой и то, что было распространено на Западе: повешение; колесование, когда в большое тяжелое колесо с толстыми спицами закладывали сначала руки, а потом ноги казнимого и ломали их, а потом иногда отрубали голову, а иногда оставляли умирать в долгих мучениях; четвертование, когда отрубали на плахе руки и ноги и после долгой паузы – голову. И казнь восточную – посажение на кол. Отсечение головы считалось наряду с повешением самой легкой казнью. Специфически русской казнью было сожжение в срубе, когда казнимого приковывали цепями к столбу, врытому посередине сруба, и затем поджигали сруб, оставляя несчастного в пожаре метаться на цепи.

Впоследствии стал также широко практиковаться и расстрел.

«Потянули к Варваре на расправу»

Завершая сюжеты о пытках и казнях, хочу познакомить вас с одним из тех мест, где находился пыточный застенок в Москве.

На Варварке стояла церковь Варвары Великомученицы, за которой располагался один из пыточных застенков. Когда кто-либо попадал в этот застенок, о нем говорили: «Потянули к Варваре на расправу». Впоследствии первоначальный смысл выражения был потерян, и оно стало означать в переносном смысле, что того или иного человека арестовали и заключили в тюрьму.

Появление русского портрета

Во второй половине XVII века полному господству церковной, иконописной, живописи приходит конец. В ее недрах возникает русская портретная живопись, героями коей становятся живые люди. Это, несомненно, было заслугой тех изографов, так по-гречески называли иконописцев, которые осмелились запечатлеть современников на своих полотнах.

Новое течение возникло среди живописцев, работавших в Оружейной палате, чью иконописную мастерскую в середине 60-х годов возглавил выдающийся русский художник Симон Федорович Ушаков. Его учениками были талантливые портретисты Иван Безмин, Дорофей Ермолаев, Федор Юрьев.