Начало осени - [17]
— А ты, — Бугор повернулся к Юрику, — как надоест тебе здесь таблетки глотать, подавай заявление: прошу перевести меня в ИТК общего режима для дальнейшего трудового перевоспитания.
— Что такое ИТК? — полюбопытствовал Седой. — Может, и мне туда попроситься? — Вечно он дурачком прикидывается.
— ИТК — исправительно-трудовая колония, — под общий смех пояснил Бугор.
С соседнего объекта к воротам потянулся первый отряд. Вокруг жилой зоны стоит забор капитальный, а объекты, вроде ихнего, огорожены колючей проволокой на столбах, по периметру охрана прохаживается. Алкаши сами себя огораживают: сначала вкопают столбики, натянут колючку вокруг пустого места, а уж потом в этом загоне работы начинаются.
Бригадир пудовым кирзачом вдавил окурок в землю.
— Шабаш, ребята, айда обедать!
В бане видели: у него на правой ноге, возле самых пальцев, выколото: «Не спешите на работу», а на левой в том же месте: «А спешите на обед!»
У ворот, тоже из колючей проволоки, отряд построили, пересчитали и — в жилзону. К полудню ветер разогнал серые облака, прояснилось.
4
Оставив Кольку и Мишку в маленьком дворике допивать шафран, Юрик поспешил на работу. Через небольшой пролом в солидном заборе из бетонных плит он проник на широкий двор, загроможденный ящиками с оборудованием, стопами рулонов бумаги, накрытых серым брезентом, контейнерами и прочим добром, всегда скапливающимся во дворах больших и малых предприятий.
Смена уже началась, длинное четырехэтажное здание полиграфического комбината сдержанно и ровно гудело. Юрик прошел через первый этаж мимо резальных станков и кип бумаги, свеже пахнущих елкой, на второй, в грохочущий ротационный цех, а оттуда поднялся на третий, где плоскопечатные машины работали тише, но шума тоже хватало.
Здесь работа шла вовсю. Громадные нежно-голубые «Планеты» сверкали никелем рукояток, полировкой стапельных столов, графитно поблескивали смазкой вращающихся и двигающихся возвратно-поступательно узлов и механизмов. Некоторые машины еще только готовились к работе и терпеливо ожидали, когда печатники закончат регулировки, а помощники напоят их легким маслом.
Не успел Юрик подойти к своей машине, где его дожидался практикант из училища, приставленный к нему помощником, как откуда ни возьмись появился сменный мастер.
— Снова ты, Клепиков, опоздал! — с ходу начал он напирать на Юрика. — В который раз уже… Машина простаивает, а он разгуливает!
— Да ладно, Никита Иваныч, сей момент начнем работать. Не шебаршись…
— «Не шебаршись»… — продолжал ворчать мастер. — Вот опять от тебя попахивает. Эх, Клепиков, Клепиков… Дело ответственное, сложное. Это тебе не в ротации: загнал рулон в машину — и ходи руки в брюки! Здесь — высшая квалификация, понимать надо. — Никита Иванович был печатник старой закалки и свою специальность считал наиглавнейшей в типографском деле. — А ты под мухой приходишь… Как будешь машину к печати готовить?
— Все будет на мази, не дергайся, — заверил его Юрик и пояснил: — Понимаешь, кран в ванной сломался, когда утром умываться стал. Вода хлещет и хлещет! Пришлось срочно слесаря вызывать, хорошо еще, что в соседнем подъезде живет. Ну и поднес ему, компанию составил…
Юрик с помощником привезли из стереотипного цеха печатную форму на специальной тележке, толкнули ее на гладкую чугунную плиту талера — печатного стола машины. Содрали с толстого, в два обхвата, печатного цилиндра старый, весь в черных протисках декель — покрышку из нескольких слоев бумаги для того, чтобы давление цилиндра на форму было нормальным, — и закрепили новый. Каждый со своей стороны разгладил его ладонями, плотно прижимая листы к крутому стальному боку. Свободные концы взяли в зажимные планки.
Юрик встал на мостик, подвел вручную лист к упорам накладного стола, на пульте управления нажал кнопку с надписью «Проводка полотна». «Планета» тяжело вздохнула демпферами печатного стола, захваты нехотя цапнули край листа, и барабан лениво провернулся.
«Разленилась за ночь? — мысленно обратился Юрик к машине. — Погоди, ты у меня покрутишься!»
Он протянул полученный оттиск помощнику, а сам сделал еще один, сложил его вдвое и посмотрел на свет, совмещая две половины отпечатавшегося текста.
«Боковой упор нужно подать от себя пункта на три», — прикинул он.
В типографском деле свои единицы измерения — не миллиметры и сантиметры, а пункты и квадраты. В одном миллиметре примерно три пункта. В квадрате — восемнадцать миллиметров.
Для того чтобы поля книги были ровные, нужного размера и чтобы оттиск на оборотной стороне листа совпадал с оттиском на лицевой, делают приводку. Точности приводки достигают перемещением упоров накладного стола и правильной установкой печатной формы на талере. Тут нужно иметь точный глаз и хорошо набитую руку.
Но сегодня Юрик чувствовал себя не на высоте. Долго возился с передними упорами, добиваясь совпадения оттисков, потом решил передвинуть пластины стереотипов. Таких пластин, отлитых из специального типографского сплава, вроде книжной страницы с выпуклыми буквами, у него на формной доске сегодня двадцать четыре. Доска эта не сплошь металлическая, по диагонали ее прорезают деревянные полосы, к ним маленькими гвоздиками крепятся стереотипы.
Владимир Алексеев – представитель поколения писателей-семидесятников, издательская судьба которых сложилась печально. Этим писателям, родившимся в тяжелые сороковые годы XX века, в большинстве своем не удалось полноценно включиться в литературный процесс, которым в ту пору заправляли шестидесятники, – они вынуждены были писать «в стол». Владимир Алексеев в полной мере вкусил горечь непризнанности. Эта книга, если угодно, – восстановление исторической справедливости. Несмотря на внешнюю простоту своих рассказов, автор предстает перед читателем тонким лириком, глубоко чувствующим человеком, философом, размышляющим над главными проблемами современности.
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.