Начало осени - [16]
— Нет, Михаилом Семеновичем. Хотя что я, ведь он ей не родной отец. Родного-то, кажется, так и звали, как вы говорите.
— Так… — вздохнул Александр Степанович. — Стало быть, Татьяна замуж вышла. Что ж, дело живое… А Оля сейчас дома?
— Ой, нет! — Зина заколебалась, но солидный возраст и вежливый тон незнакомца, видимо, внушили ей доверие, и она разоткровенничалась: — У нее сегодня свадьба, представляете! Вот мы и крутимся с утра, сами понимаете.
Он сглотнул горькую слюну:
— Свадьба, это хорошо…
— В два часа расписываются. — Зина взглянула на маленькие часики с синим циферблатом. — Пять часов ей осталось Гончаровой быть — Крупновой станет.
— Вот как… — Александр Степанович полез за новой папироской. — Что ж, поздравь ее от меня.
Его серое помятое лицо, мешки под глазами, неухоженность смягчили Зину. Молодые девушки редко завидуют выходящим замуж подругам. Они считают, что их очередь близко, и представляют себя в положении невесты. Им хочется быть — или казаться — красивее, добрее, лучше, чем они есть на самом деле.
— Вы что, болеете? — участливо спросила Зина. — Вид у вас нехороший, сердце, наверное?
— Да нет… Селезенка расшалилась.
— А вы здесь как, проездом?
— Вот-вот, проездом, ненадолго.
— Так приходите на свадьбу! В два часа, не забудете?
— Приду, может быть… С делами управлюсь.
В конце улицы показался автобус. Зина встала, одернула платье:
— Ну я поеду. Еще бегать и бегать, до двух-то!
Хлопнули автобусные двери, Зина уехала.
«Вот те на! А я-то ее все девочкой маленькой представлял, — подумалось ему. — Старый становлюсь… Вот уж и дочь замуж выходит».
На свадьбу он, конечно, не пойдет. С какой рожей он туда заявится? Здрасте, я отец? И дочери мешать будет, и жену смутит, и соседей порадует — вот уж почешут языки! Ну нет…
«Съездил, повидался… За семь верст киселя хлебать. Совсем расклеился — знал ведь, что не нужен здесь никому, а потащился». Ему стало жалко себя. Все ж надеялся… В адресном столе сколько простоял, а тут…
Но очень хотелось посмотреть, что за муж у Татьяны, какой жених у дочери, а главное — какая она сама? Его поезд вечером, время есть.
В два часа он снова был у знакомого домика, но на автобусную остановку не пошел, а спрятался в подъезде двухэтажного дома напротив…
К радиатору нарядной «Волги» с кольцами на крыше прилепилась большая кукла в фате и подвенечном платье. Из машины вылез жених — черный костюм, галстук душит тонкую шею. За ним — стройная светлая девушка, красивая, как все невесты. Он понял — дочь. Татьяна, бывшая жена Александра, трижды поцеловала молодых, вытерла слезы. Потом к его дочери подошел, видно, тот, кого она теперь, да и всегда, называла отцом. Радостная Оля, как лебедиными крыльями, взмахнула рукавами белого платья, обняла родителей, поцеловала того и другого.
Грустно стало Александру Степановичу оттого, что сейчас дочь и на минуту не вспомнит о нем. Жених бережно провел невесту через толпу зевак. Даже в этой толпе ему — отцу! — нельзя находиться.
Шумела свадьба. Из открытых окон домика доносились крики «горько!». Он достал из кармана не выпитую в дороге чекушку, высосал ее из горлышка. Внутри отмякло, даже глаза повлажнели:
— Дай бог тебе всего, дочка…
Он медленно уходил по опустевшей улице, в конце ее, между домами, клонилось на закат большое медное солнце. За спиной затихали свадебные песни…
Его направили на комиссию, где три врача быстро признали его хроническим алкоголиком. Суд проходил по-домашнему мирно. Судья говорил о вреде алкоголя, о том, что закон предусматривает в подобных случаях применение принудительных мер медицинского характера и что меры эти представляют собой важное звено в системе действий по борьбе с пьянством и алкоголизмом, а также с порождаемой ими преступностью.
Находившийся тут же член медицинской комиссии, дополняя судью, напоминал о необходимости противоалкогольного лечения на самых ранних стадиях заболевания, подчеркивал, что оно является не наказанием, а гуманной во всех отношениях мерой, направленной на сохранение здоровья осужденного. И так далее…
Александр Степанович сокрушенно соглашался и с судьями, и с врачом. Приговор гласил: два года принудительного лечения.
Однако менты оказались не дурее его. Месяцев через пять в тот, первый ЛТП наехал опер. Вызвал Сашку и спрашивал, а вернее, допрашивал о делах на товарной станции. После беседы с опером он отправился не в отрядный барак, а в одиночную камеру штрафного изолятора. Малое время спустя опять был суд, теперь уже без врачей. Ему дали четыре года. В решении суда не забыли упомянуть о принудительном лечении. «Заболел» на свою голову…
В колонии его время от времени пичкали какими-то таблетками, но он научился не глотать их, пряча за щеку или под язык. Фельдшеру все равно, выпил ты лекарства или нет, он отметку в журнале сделает, и ладно.
Привычно шелестели годы, замаячил конец срока — звонок, и опять незадача! Пронесли ребята в зону три бутылки водки, и Сашка сильно, с отвычки-то, запьянел. Проснулся в карцере… Из лагеря его прямиком отправили сюда, в четвертый ЛТП, долечиваться. Досадно… Хотя жизнь здесь не плоше, чем в колонии, разве что забор пониже, да чифир пожиже…
Владимир Алексеев – представитель поколения писателей-семидесятников, издательская судьба которых сложилась печально. Этим писателям, родившимся в тяжелые сороковые годы XX века, в большинстве своем не удалось полноценно включиться в литературный процесс, которым в ту пору заправляли шестидесятники, – они вынуждены были писать «в стол». Владимир Алексеев в полной мере вкусил горечь непризнанности. Эта книга, если угодно, – восстановление исторической справедливости. Несмотря на внешнюю простоту своих рассказов, автор предстает перед читателем тонким лириком, глубоко чувствующим человеком, философом, размышляющим над главными проблемами современности.
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.