Начало - [83]

Рядом с ноутбуком заряжается мобильник. Зои хватает его и набирает Джона.

— Детектив Лютер, — доносится из трубки.

— Джон, — прерывистым от волнения голосом говорит она, — это я.

В ответ пауза, затем лаконичное: «Не сейчас», и связь обрывается.

За все годы их совместной жизни Джон бывал разным — отвлеченным, уклончивым, разбитым, взвинченным. Но чтобы настолько пренебрежительным — никогда. Он сам часто говорил, как сильно его это удивляет: люди часто более вежливы с незнакомцами, чем с теми, кого знают и любят. С ней он стремился всегда быть обходительным, даже несколько куртуазным, и сам этим гордился. И она любит его за это.

Любила.

В эту минуту Зои осознает, что между ними действительно все кончено. Потому что Джон для нее уже где-то в омуте прошедшего времени.

Лютер покидает станцию и спешит через улицу. Хоуи, прислонясь к машине и скрестив на груди руки, ждет его под дождем. Когда шеф подходит, она протягивает темно-желтый конверт. Лютер вскрывает его, проглядывает бумагу прямо под навязчивой дождевой моросью, затем переводит взгляд на свою подчиненную.

— Я никогда не был в Суиндоне. Это далеко?

— Около ста километров. Я поведу.

Лютер, прежде чем сесть в машину, неуверенно мнется:

— Изабель, ты точно уверена, что едешь со мной?

— Ну а как же, — избегая глядеть на него, отвечает она. — Вы же едете?

— Я — да.

— Тогда и я тоже. Давайте запрыгивайте в машину.

— Секунду! — Он поднимает палец. — Один звонок.

Хоуи усаживается в машину и заводит ее. На душе муторно.

Лютер набирает Йена Рида.

— А, это ты? — слышится в трубке.

Голос квелый, явно со сна. Лютер на секунду теряется. До него доходит, что за какую-то пару дней, проведенных порознь, они с Ридом отдалились, разнесенные течением по разным мирам.

— Ну, что там у вас? — вяло интересуется Рид.

— Ни шатко ни валко. Шея твоя как?

— Уже лучше.

— Настолько, что можно снова в бой?

— Прямо-таки надо?

— Дружище, — говорит Лютер, — ты мне сейчас нужен как никогда. Я тут работаю то кулаками, то мозгами.

— Ну ладно, дай только одеться. В цеху увидимся.

Лютер, поблагодарив, бросает трубку в карман и садится в машину. В паре с сержантом Хоуи они берут курс на Суиндон.

Рид бережно снимает ортопедический воротник и звонит Роуз Теллер — поставить в известность, что он едет. Роуз так загружена, что даже не благодарит его, а лишь немногословно и по существу вводит в курс дела. Рид выпивает кружку растворимого кофе, завязывает галстук. Шефине он сообщает, что будет в пределах часа, после чего берется за пиджак.

В то время как он запивает водой обезболивающие таблетки, неожиданно заходится нетерпеливыми трелями домофон.

Рид резко открывает дверь, чуть не ударяя ею по лицу какого-то взъерошенного, лет за пятьдесят субъекта в круглых очках (при взгляде на него у Рида возникает непроизвольная ассоциация со смущенным викарием, занятым поиском окаменелостей). Человека этого Рид видит впервые, но почему-то сразу угадывает в нем старшего инспектора Мартина Шенка.

Шенк снимает с головы слегка нелепую в такую погоду беретку, из-под которой комично выпрастывается наэлектризованный чубчик. Как стружка из рубанка.

— Детектив Рид? — стеснительно улыбается он.

— Смею вас в этом заверить, сэр.

— А вид у вас очень даже ничего, учитывая…

— Стараюсь не ударить лицом в грязь. Как раз сейчас отбываю к месту службы.

— Ах да, конечно. — Шенк мнет в руках берет, изображая волнение, хотя на самом деле спокоен как удав. —

Ночь-то какая напряженная, — вздыхает он, — для ваших коллег.

— Я в курсе, — кивает Рид, — потому и на ногах. Так сказать, свистать всех наверх.

— Я слышал, — говорит Шенк участливо, — один из фигурантов этого чудовищного преступления сейчас находится в интенсивной терапии.

— Видимо, да. Сын.

— Под вооруженной охраной, — акцентирует Шенк, скорбно покачивая при этом головой: дескать, куда катится мир. — А вы, я так понимаю, думаете активно включиться в это дело?

— А что, — резонно замечает Рид. — Ходить я могу. Поднимать трубку телефона тоже. Ну а ногами пускай кто-нибудь вместо меня бегает.

Шенк прямо-таки с истовой восторженностью кивает. Что, впрочем, не мешает ему задать следующий вопрос:

— А вы не возражаете, если мы вначале немножко поболтаем?

— Принципиальных возражений у меня нет, — отвечает Рид. — Но на самом деле, сэр, время сейчас не самое удачное для болтовни.

— Да-да, конечно. Вероятно, именно поэтому я не могу дозвониться до суперинтендента Теллер. Будь я маниакально подозрителен, решил бы, что она меня избегает.

— Вообще-то, у нее дел сейчас невпроворот.

— Конечно-конечно. Хотя нам… Нам всего-то нужно пару вещей провентилировать. Просто необходимо.

— Я ведь, кажется, уже говорил, — обижается Рид, — мне неизвестно, кто именно на меня нападал. Это было…

— …Очень быстро. Молниеносно. Точно. Вы насчет этого уже распространялись, я помню.

— Тогда что же вам нужно еще?

— Вы знакомы с неким парнем по имени Джулиан Крауч?

— Слышал, как же. Эта фамилия на слуху. Порнушник гребаный. Вы уж извините мой французский.

— Э, да чего тут, — благодушно отмахивается Шенк. — Я ведь в копах с той еще поры, когда по земле динозавры шастали. Что и на каких языках я только не переслушал. Типов вроде Крауча я знавал еще в ту пору, когда словечки вроде «сеанс», «улет» и «ноздри» были неологизмами.