Начало конца - [21]

Мужчина шел по Лейкшор-Драйв, огибая озеро и встречаясь с холодным ветром. Через два часа, когда день уже клонился к вечеру, он нашел нужную улицу.

Снаружи никого не было. Дорога оказалась пуста, если не считать нескольких вставших машин. Звуки города совершенно смолкли. При каждом вдохе холодный воздух обжигал горло и слизистую носа.

Из-за странного тумана и снега Лиам едва ли мог видеть дальше, чем на несколько метров перед собой. Падающий снег успокаивал, превращая тишину в нечто жуткое и почти потустороннее.

Мужчина нашел нужный дом. Это было красивое высотное здание из серого кирпича, окруженное кованым забором. Лиам зашагал по дорожке. Ботинок мужчины коснулся льда, покрывавшего нижнюю ступеньку лестницы, ведущей ко входу, и он поскользнулся. Взмахнув руками, Лиам тяжело приземлился на спину, и ее пронзила боль. Несколько мгновений он лежал неподвижно, порывы ветра дули ему в лицо, а холодная влага просачивалась сквозь джинсы.

Младенец заплакал. Его высокий, пронзительный крик нарушил жуткую тишину.

— Прости, — пробормотал Лиам.

Он грациозно поднялся на ноги. Немного снега попало под его куртку. Мужчина вздрогнул и поднял воротник.

Младенец продолжал хныкать. Лиам неловко потрепал его по головке и произнес «ш-ш-ш». Каким-то чудом это сработало. Ребенок успокоился.

Мужчина осторожно поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Никто не отозвался.

На какое-то отчаянное мгновение Лиам с тревогой подумал о том, что ему придется нести ответственность за жизнь этого ребенка — ответственность, которую он, несомненно, не выполнит.

Мужчина ничего не знал о детях. И еще меньше о младенцах.

Он страстно желал вернуться в свое уединенное жилище — сидеть на крыльце с винтовкой на коленях и смотреть в телескоп, изучая звезды и отрешаясь от хаоса, нищеты и жестокости мира, с которым не хотел иметь ничего общего.

Лиам должен был остаться дома. Он выживал в одиночестве. Один день среди людей, и мужчина потерял все, что когда-то имело значение.

Теперь перед ним стояла последняя задача. Задача, которую он задолжал своему брату, вместо которого должен был умереть, и женщине, которую любил, но так и не смог назвать своей.

Никто так и не подошел к двери. Лиам дернул ручку. Дверь оказалась не заперта. Кто-то оставил ее открытой, или электронный замок вышел из строя. Когда мужчина зашел в вестибюль, его не встретили ни посыльный, ни охранник.

Лампы на потолке не горели, но пол освещало тусклое аварийное освещение. Кто бы ни управлял этим зданием, он оказался умен. И уже экономил энергопотребление.

Лиам прошел мимо лифтов, поднялся по лестнице на четвертый этаж и нашел квартиру под номером 412. А затем постучал кулаком в дверь.

Только будьте дома. Пожалуйста, окажитесь дома.

За дверью послышалось движение. Раздался приглушенный шаркающий звук, и кто-то начал открывать замок. Дверь открылась, и раздался вздох облегчения.

Глава 15

В дверях стояла привлекательная темнокожая женщина лет шестидесяти, одетая в гладкие темно-синие брюки и кашемировый свитер цвета лаванды. Ее седеющие волосы были стильно подстрижены у подбородка, а макияж — со вкусом подобран.

Она впустила Лиама, и ее глаза округлились от удивления и облегчения.

— Линкольн! Я так рада, что ты здесь. Мы ужасно волновались. У нас…

Лиам покачал головой. Его сердце сжалось в груди, как кулак.

— Я Лиам. Его брат.

Миссис Брук замешательстве нахмурила брови. Затем лицо прояснилось, когда к ней пришло осознание. Взгляд женщины скользнул мимо Лиама, в поисках людей, которых она действительно хотела видеть: своего зятя и дочери.

За ее спиной появился отец Джессы. Он был худощавого телосложения, короткие волосы и борода почти совсем поседели. Глаза были добрыми, и кожа вокруг них слегка морщилась, когда он улыбался.

— Здравствуй, Лиам. Рад снова тебя видеть. Джесса и Линкольн в порядке?

— Они не придут, — резко выдохнул Лиам, пытаясь подавить боль. — Они оба мертвы.

Миссис Брукс сделала шаг назад. Ее руки взметнулись к горлу.

— Что? Это неправда. Сегодня утром мы с Джессой разговаривали по телефону. До того, как пропала связь. Мы все собирались на… рождественский ужин…

— Рядом с Сирс-Тауэр упал самолет. И не один. Авиакатастрофа… Забрала их обоих.

Миссис Брукс положила руки на грудь, словно не знала, что с ними делать — словно руки больше не принадлежали ей. Женщина сжала их в кулаки.

Затем смотрела на Лиама, качая головой все быстрее и быстрее.

— Нет. Нет! Нет!

— Мне очень жаль…

— Скажи ему, что это неправда! — миссис Брук с мольбой посмотрела на мужа, желая оказаться в другой реальности, которую не разорвали только что на куски, и в которой она не потеряла своего единственного ребенка.

Мистер Брук встретился взглядом с Лиамом поверх головы жены — вопрошающим, недоверчивым, полным страха и ужаса. Отец Джессы увидел все по его глазам и понял, что тот говорит правду. Черты лица мужчины исказились, когда на него, словно удар, обрушилось осознание.

— Прости, дорогая. Мне очень жаль, — пробормотал он таким тоном, будто был в чем-то повинен, словно мог бы в одиночку предотвратить эту катастрофу, если бы очень постарался.

Миссис Брукс обхватила себя руками. Она казалась птицей со сломанными крыльями, а выражение ее лица было ошеломленным. Женщина начала медленно оседать. Ее ноги подкосились, и она спиной упала на своего мужа. Мистер Брукс обнял жену.