Начало - [35]

– Не уж неофеодальный или даже постапокалиптический варварский мотив заставил людей позабыть все правила обычной жизни?

Вопрос остался без ответа. Юноша сам не может подобрать ответа на него, ибо знает, как жили несколько веков назад только из книг и фильмов.

Данте практически подобрался к нужному месту. Он быстренько прошмыгнул через воскресающие кварталы и вышел на площадь, где раньше торговала его тётушка. Лавок больше нет, и торговцы пропали вместе с рынком. Чистота, воздух, пропитанный не ароматами сгоревших микросхем и вонючей рыбы. Где-то рядом строители разогревали себе обед, а посему воздух набивается запахом жареного мяса и благоуханиями варёного картофеля.

Посреди площадки, которая диаметром всего метров десять, посреди бетонных плит выросла мраморная стела. Метра три в высоту, похожей на большой конус, на котором выгравированы имена павших в битве за город офицеров Армии Ковенанта, а у самого подножья отлита стальная тарелочка, удерживаемая двумя нефритовыми плачущими ангелами, где лежат несколько серебряных и латунных монет, средь которой лежат свежие цветы – гвоздики и ландыши, выращенные на фермах юга. «Площадь Скорби» – таково название площадки, и теперь «оно отчищено от торгашей, для благого почитания освободителей от ереси и безнравственности», как молвил новый градоначальник.

Парень минует ту самую мастерскую, где раньше собирали роботов. В один прекрасный день её не стало. Все механизмы обратили в пыль сокрушительными ударами молотков новых реалий и пустили на металлолом, а хозяев поспешили осудить по статьям нового уголовного кодекса, говорящих о незаконном создании суверенных от человека роботизированных систем. Теперь на месте злополучной мастерской яркими алыми буквами красуется надпись «Библиотека Квартала».

Данте мало знал хозяев мастерской. Больше дел с ними имела его тётка, когда обговаривала ситуацию на базаре, повышения платы «за крышу» главы рынка, который стал истинным криминальным авторитетом или торговала с ними – рыба на различные мелочи. Люди они хорошие, только вот не прошли ценз идеологической пригодности. В глазах новой власти, или как их называют в народе «Серые Флаги», оказались изрядно распущенными лицами, которых нужно отправить в исправительные колонии.

Парень спешил миновать площадь. За несколько минут он принёс себя в узкое пространство, куда практически не падёт свет с небес. Ото всюду несётся адское звучание дрелей, буров, гулкий грохот строительного молота, разрывающий уши. От обилия звуков голова готова пойти кругом и глаза юноши расплывались, для него слишком неожиданно увидеть это место в новейшем амплуа. Раньше тут были горы строительной мусорной насыпи – остатков от различных зданий, а небо не скрывалось за стенами домов. Ещё неделю назад здешние места являли собой суть великого кризиса и тотального уныния, ибо разрушения, причинённые людской жадностью и временем казались неисправимыми, словно смертельные ранения, из-за которых человек находится на грани жизни и смерти. Теперь же и эти кварталы восстают из пепла, словно феникс возрождается. Но юноша поспешил оставить разглядывания старых кварталов в новом образе и пошёл дальше.

Спустя минут пять блужданий он вышел к высокому, внушающему трепет зданию. Оно не серое, а практически чёрное, с грозными витражными окнами. Все три купола постройки устремлены высоко вверх, по высоте ровно на десяток этажей, словно пытаясь достать до небесного покрова.

Теперь это не разрушенная церковь, которую осмеивают и плюют, сейчас нет больше позорных руин, средь которых живут, служат в дождь, вихрь и снег люди святую литургию. Нет, это ныне великолепная церковь, своими размерами, устремлённостью и острой тематикой внушающая почитание и трепет.

Данте заходит справа от себя к входу. Его душа наполняется чувством ничтожности при медленном подходе к священному месту. Даже ступеньки успели вытянуть настолько, что и их количество становится трудно подсчитать. Внезапно из-за тяжёлых, массивных дубовых дверей, обитых железом, на крыльцо вышел мужчина.

– Отец Патрик! – В вихре радости закричал юноша.

Высокий мужчина, коротко подстриженный аккуратно побритый, обращает взгляд карих глаз на юношу. На служители церкви новое одеяние. Нет больше испачканного серого выцветшего изодранного балахона, его заменила дзимарра ³, с пурпурным ярким поясом и кожаные туфли.

– Данте! – Ликующе крикнул в ответ священник.

Парень подбежал к дверям и несколько десятков ступеней, отделанных из плиток начищенного блестящего чёрного мрамора, оказался рядом с давним и старинным другом, заключив его в приятельские объятия.

– Давно же я тебя не видел, сын мой. – Речь священника наполнена теплом, радостью и непринуждённостью. – Ты не представляешь, какие по воле Божьей произошли изменения.

– Вы про это. – Указывая рукой, обтянутой в рукав кожаной куртки, на самый высокий купол церкви, молвит парень. – Не думал, что «Серые Знамёна» так быстро начнут возрождать город.

– Это не совсем они. – Улыбаясь, твердит Патрик, сложив руки на пояс. – Это не от государства. – Тут же лицо преисполнилось бурей смущения. – Э-э-э, не совсем от него. Тут несколько структур шли рука об руку с государством.