Начало - [16]

Остаток пути молчали. Вскоре открылась главная площадь. Здания, необыкновенные, с проблесками старины, окружали значительный полукруг из брусчатки, в центре которого заняла законное, в это время года, место пышная ель. Она была несколько метров в высоту, наряжена золотого цвета мишурой и удивительными игрушками ручной работы. От яркого и насыщенного зрелища у Катарины слегка закружилась голова. «Какая красота!».

— Ах, птичка! Я и забыл, как тебя манит всё сверкающее! — обрадовался отец.

— Пап! Я просто ценитель прекрасного! — возмутилась она.

— Ну, конечно, это я и имел в виду, — сказал он игриво и слегка подмигнул.

Они поймали такси, отец назвал адрес, машина отправилась в путь. Она думала о том, как их встретят теперь. Совершенно не было желания проводить вечер, тратя на скандалы. «Интересно, как там „Бродяга“? Из него ещё не состряпали суп? Или, может, чучело уже набивают опилками в отместку за приобретённое имущество?». Почему-то мысли не развеселили, скорее наоборот. С тех пор, как она начала настоящие попытки отпустить почившего супруга и жить своей жизнью, отношение к коту стало более тёплым. Отец задумчиво смотрел в окно. Она вдруг подумала: «Почему он не взял с собой жену и сына?». А потом припомнила слова мистера Балмера. Присутствовать должны были лишь указанные в завещании лица. «И снова спасибо бабуля. Вряд ли мне хотелось бы видеть его новую семью. А без них можно сохранить иллюзию, что я только его». Она мысленно вернулась к красавчику-Балмеру. Вспомнились мышцы под рубашкой, капля пота на шее, волевой профиль, светло-голубые глаза. «Существует ли вообще в природе такой цвет? И почему он показался знакомым?». Она не успела ответить на вопросы, машина подъехала к дому. Согревшаяся в уютном салоне, она шагнула на улицу, и метель совместно с ветром хлестнули по лицу. Сопротивляясь природе, они забежали в дом и с трудом закрыли за собой дверь.

Глава 5 Люцерн

«Бродяга» бросился в ноги и обвил хвостом, громко мяукая. Она сняла пальто, взяла его на руки и согрела ладони о тёплую шерсть. В прихожей тут же появился дядя Стефан. Он сжал кулаки и принял комичную позу обиженного мальчишки. Она сместила взгляд и заметила, что чемоданы стоят у двери. Отец гордо поднял подбородок и поджал губы так, что они образовали сплошную линию. Трудно было судить спустя столько лет, но она была практически уверена, что сейчас он разгневан, как никогда раньше.

— Забирайте вещи и уматывайте! Вам ни к чему оставаться под одной крышей с нищими, учитывая ваше теперешнее положение! — яд выплёскивался изо рта с каждым сказанным словом, он не мог себя контролировать, снедаемый завистью и злобой. «А вот и настоящее лицо весёлого дядюшки».

— Ты не хозяин здесь больше Стефан! Могу я поговорить с настоящим владельцем имения? С твоим сыном, — твёрдо сказал отец, сжимая кулаки.

— Да, как ты смеешь? Ублюдок?! Ты был лишён всего и не имеешь права указывать! Убирайся! У меня больше нет брата! — он орал во всю глотку, брызжа слюной, и надвигался до тех пор, пока между ними совсем не осталось пространства, ситуация накалилась.

— Пусть так. Теперь всё иначе. Лучше уйди с дороги испорченный сукин сын, — процедил отец сквозь зубы.

Драки было бы не миновать, если бы в холле не появился Николас. Он преодолел разделявшее их расстояние в пару прыжков, и втиснулся между ними.

— Вы можете остаться дядя и гостить столько, сколько пожелаете! Мой дом — ваш дом, — абсолютно серьёзно сказал он.

— Ты что щенок? Совсем оборзел? Кто тебя вырастил? Или забыл? — взвыл Стефан и с размаху отвесил сыну звонкую пощёчину, звук которой эхом отразился от стен. Катарина прикрыла рот рукой.

В холле появилась Агнесс, заставшая картину домашнего насилия над ребёнком. Николас собирался дать сдачи, разгневанный, взъерошенный, вспотевший, глаза блестели, но не было ни намёка на слёзы. Мать мягко положила руку на плечо, он отбросил её и спешно удалился. «Вот так встреча. По круче, чем в сериалах».

— Ты не имеешь здесь больше прав Стефан! Так что заткнись! И, будь добр, не поднимай больше руку на сына, иначе потеряешь и то немногое, что осталось, — сверкнула она глазами и грациозно поднялась по лестнице.

Дяде ничего не оставалось, как уйти с дороги. Слышно было только, как он злобно пыхтит.

Они заняли гостевые комнаты в дальнем крыле дома, подальше от сумасшедших родственников. «Кто знает, что у них на уме», — говорила она коту, оставшись наедине в просторной комнате, которая стала пристанищем на ближайшее время. Кот растянулся на огромной кровати и посапывал. Она огляделась немного: стены были ярко-жёлтого цвета — «Как в психушке», — полы украшал протёртый до дыр ковёр, мебель обшарпанная, но функциональная, плюсом служило здоровенное окно, практически во всю стену, выходившее на сторону Альп. Они величественно возвышались вдалеке и выглядели в ночи чёрными громадинами. Она представила, что они хранят какую-то тайну, и воображение начало подыгрывать. Ужин был вкусным и сытным, на десерт принесли загадочный, полукруглый пирог, не оставивший равнодушной. Начинка была из мяса, грибов и изюма. Такого необычного сочетания ещё не пробовала. Во рту взрывался вкусовой фейерверк, передававший ощущения мозгу. А после, она не устояла от того, чтобы попробовать плитку настоящего, швейцарского шоколада. Он напомнил детство, ведь это и был его вкус. Папа часто приносил, приходя с работы, плитку. Больше всего любила тот, что с орешками. И сегодня так совпало, что это оказался именно он. Хотя, может, отец попросил, насчёт ужина распоряжался он лично. Гостями они стали навязанными и хлопотать вокруг никто не горел желанием. Он улыбнулся, как только заметил реакцию на десерт, и тут же еле заметная тень печали пробежала по уставшему лицу. Возможно, он вспомнил про пропасть между ними, преодолеть которую будет не так легко.