Начало - [13]

— Так, может, стоило отпустить? Всё-таки, то была, можно сказать, последняя воля.

— Ты ещё слишком юна, чтобы судить о таких вещах, дорогая, — довольно грубо ответил Стефан.

Она открыла рот, но отец предостерегающе посмотрел, и этот взгляд означал: «Не надо. Всё выдумка, помнишь? Что я тебе говорил». И она лишь пожала плечами.

Большие, настенные часы пробили, пришло время собираться на оглашение. Они встали из-за стола. По дороге к двери она заметила, что кот устроился на диване в прихожей. «Ну, хоть кто-то чувствует себя здесь, как дома». Лишённый души дом не внушал доверия. Дядя снова стал весёлым, разговорчивым и беспечным, позабыв неприятную беседу. Отец одобрительно приобнял за плечи и шепнул на ухо: «Умница. Будь выше этого». Внутри поселилось знакомое с детства чувство бесконечной радости, за спиной будто выросли крылья. Все эти годы ей так сильно не хватало этого — папиной гордости и присутствия в жизни. Она вдруг вспомнила почившего мужа. Если бы он только видел, как она богата, знал, что она по папиной линии потомок самих королей, голубая кровь, наверняка, надулся, как жаба, пытаясь перешагнуть через нахлынувшую зависть. Только сейчас она стала осознавать, что супруг имел множество дурных человеческих качеств, которые попросту не замечала, или не желала замечать. В конце-то концов, при жизни он компенсировал это в двойном размере плюсами. А она всегда сравнивала его с отцом, тем, которого помнила, и проводила невидимую параллель, жалея, что он не обладает педантичностью и честностью к себе, и окружающим.

Глава 4 Наследство

Нотариат находился в центре города. Стефан мчался по заснеженной дороге, то и дело, поглядывая на часы. Похоже, неверно рассчитал время в пути, или просто нервничал, гадая, что ему оставила старая стерва. По крайней мере, его теперь было не слышно. Семейные отношения выглядели своего рода откровением: «Кого же она любила больше?». В воздухе повисло напряжение, тишина давила и угнетала. А за окном дети резвились в снегу, прохожие веселились, собираясь возле наряженных, сказочных красавиц. Катарина хотела бы присоединиться к ним, вместо того, чтобы находиться в одной машине с родными, которые бросали друг на друга мимолётные, многозначительные взгляды. Она поняла одно — дядя, в отличие от отца, был испорчен деньгами. И, не смотря на дружелюбность и наигранную открытость, являлся совершенно другим человеком, не таким, каким себя представлял. Узнавать его тайны и истинную суть она не хотела.

Они подъехали к зданию нотариата с опозданием в десять минут, без промедления поднялись по празднично-украшенному крыльцу и оказались в просторном холле. При входе находилась небольшая стойка регистрации, и женщина за ней, привлекательной внешности. Она еле-еле успевала отвечать на звонки трёх телефонов. В другом углу располагалась зона отдыха — кожаные диваны, искусственные декорации в виде цветов и журнальный столик. На диване сидела грозного вида женщина: ей было далеко за сорок, блондинистые волосы убраны в элегантный пучок, из которого выбивалась прядь, голубые глаза казались жёсткими, делая взгляд надменным. Возможно, он и был таким на самом деле. Лицо было красивым, без резких черт и изъянов. Женщина обладала стройной фигурой, на тонких запястьях красовались золотые украшения, кашемировое пальто имело яркий оттенок, дополняла образ кожаная сумка на коротком ремешке, скорее всего брендовая. «Она могла бы работать моделью», — подумала Катарина. Рядом, с журнальчиками в руках, сидели юноши, сделавшие вид, что не заметили их появления. Они были похожи больше на мать, от дяди Стефана внешне просматривалось не много. Старший был красив и явно знал об этом: двадцать пять лет, высокий, блондин, голубоглазый, плотного телосложения, с идеальной улыбкой. А младшему было всего шестнадцать, и он оказался более приземистым, но стоило ему улыбнуться, и мгновенно становился неотразим, не имея высокого роста и идеальной внешности. Глаза были карими, волосы тёмными, лицо слегка округлым, как у отца. Он заметно выделялся на их фоне. Вскоре они решили оставить попытки воображаемой занятости, и подошли к гостевой зоне. Отец тепло обнялся с женщиной, по-дружески.

— Сколько лет, Агнесс! — пожал руки мальчишкам. — Как вы выросли! Базель! Ты просто неотразим! — старший пожал плечами и хмыкнул. — Николас! Я помню тебя совсем младенцем! — Младший оказался более коммуникабелен, поднялся и крепко обнял, широко улыбаясь. — Моя дочь — Катарина. Прошу любить и жаловать. Они оценивали её и совершенно этого не скрывали.

— Значит, ты та самая девчонка, из-за которой дядя не приезжал к нам столько лет?! — начал наступать Базель.

— Заткнись Базель! — закричал на него брат. — Какая же ты скотина!

— Разговорчики. Мальчики. Вы не из бедной семьи, чтобы так вести беседу. Где же ваши манеры? — спокойно и чуточку монотонно обратилась к ним мать, и они тут же притихли, густо раскрасневшись. — Добро пожаловать Катарина. Не обращай внимания, они ещё слишком юны, как и ты в принципе. У вас с Базелем небольшая разница в возрасте, ты старше всего на два года. Твоему отцу приходилось туго, племянников он видел тайно и крайне редко. Но, он сам выбрал такую судьбу, — она метнула острый взгляд на отца, сжимавшего кулаки и поджавшего губы. Впервые Катарина видела его таким не сдержанным. Он был на грани и мог взорваться в любую минуту. — В этом нет твоей вины, милая. — Она поспешила завершить откровенный, неуместный разговор.