Начальник уголовного розыска. Непридуманное - [25]

Кусакин посмотрел на бланк, и тут же заполнил его до конца года, чтобы потом не придумывать цифры на ходу.

В кабинет зашел начальник Кусакина, капитан Ведров.

— Там хищение солярки, сорок тонн, — сказал он, подтягивая штаны. — Разберись. Видимо, украли сами на нефтебазе, а сейчас к ним ревизия собирается, вот они и засуетились.

Дело было темное. Солярка исчезла из хранилища, и никаких следов обнаружено не было. Глядя на хитрые рожи хранителей ГСМ, Кусакин понимал, что солярка давно уже воплотилась в иномарки, стоящие на стоянке у нефтебазы, но доказать это не мог. Уголовное дело, в случае его заведения, грозило своей нераскрываемостью испортить показатели.

Обходя здоровенные серебристые баки, где находились всякие бензины-керосины, лейтенант придумывал, как отказать в возбуждении уголовного дела. Малозначительность, спасавшая ментов при кражах у граждан, здесь не проходила. Сумма была очень солидная.

Кусакин закурил, рассматривая здоровенный кран, торчащий из цистерны. Метрах в десяти от себя он увидел главного бухгалтера нефтебазы-Светлану Владимировну, хитрую бабу с блудливыми глазенками. Она, заметив его с сигаретой в руках, ничего не сказала, но поспешно пошагала к выходу.

— Черт, нельзя же курить здесь, взорвется все, и на меня, суки, спишут, — подумал Кусакин и аккуратно затушил сигаретку.

Потом он тихонько пнул кран ногой, так, от легкой злости. Зашуршала, опадая, ржавчина.

И тут Кусакина осенило.

Через два дня он принес на подпись начальнику отказной материал по краже сорока тонн солярки с нефтебазы.

— Отказной? — недоверчиво переспросил Ведров. — Ну-ну. Давай сюда.

Он начал внимательно читать бумаги. Вскоре он поднял глаза на Кусакина.

— Значит кран был ржавый, с раковинами, а шланг с потертостями. И благодаря этому призошло выкапывание, а затем дальнейшее испарение сорока тонн солярки? За месяц?

— Так жарко ведь, — Кусакин вытер лоб и вздохнул.

— Да-а, — протянул Ведров. — Жара. Наверно, так и было.

И он написал в правом верхнем углу: "Утверждаю".

Кошмарная ночь

Два убийства, заложники и слезоточивый газ.

Около десяти вечера, когда нач. УР, майор Кусакин, собрался идти домой, ему в кабинет позвонил дежурный по отделу.

— Убийство по улице Ленина, — сообщил он. — Машина есть.

В однокомнатной квартире на затертом диване смирно сидели мужик лет шестидесяти и баба неизвестного возраста. В коридорчике, перешептывались между собой соседи-понятые. Труп базировался на кухне. Мертвый мужик с удивленным лицом, сидя на табуретке, крепко вцепился правой рукой в кухонный столик. Смертельное ранение, скорее всего ножом, ему нанесли прямо в сердце. При этом, видимо, повредили какой-то кровеносный сосуд, потому что кровь из него била фонтаном. К такому выводу пришли опера, увидев кровавые потеки на противоположной от мужика стене.

Пол на кухне был полностью залит кровью.

Следователь прокуратуры, с недовольным лицом, описывал то, что видел.

Узнав, что милицию вызвала баба, Кусакин распорядился забрать ее и старика в райотдел.

В начале беседы выяснилось, что старик пьян и невменяем. К тому же он явно хотел опорожнить свой мочевой пузырь и поспать. Его увели во внутренний дворик, и уложили на доски, предназначенные для ремонта ИВС.

С женщиной начали разговор. Она оказалась дамой общительной, много чего повидавшей за свои сорок с небольшим лет. Побывала пару раз в колониях за драки, при которых резала оппонентов ножиком и топором.

— Сознайся, Света, — говорил Кусакин, сидя на столе, и глядя на нее. — Ну ведь это ты его запорола.

— Я только вчера от "хозяина" вернулась, и что, снова обратно? — возмущалась Света. — Даже не погуляла, с подружками не поговорила. И вообще, я его не убивала. Пришел какой-то мужик, прошел на кухню, взял нож и убил моего Васеньку. Ищите его.

— Вот проссытся и проспится старичок, он же тебя заложит, — увещевал майор, угощая даму "Примой".-Я же о тебе думаю. Явку напишешь, срок поменьше получишь, а так однозначно, лет на пятнадцать уйдешь.

Света шумно выдыхала дым и упрямилась.

Около часа ночи снова позвонил дежурный.

— Труп подозрительный по Ленина, — сказал он. — В соседнем доме, где убийство было, может, посмотришь?

Оставив Свету на попечение поднятого из дома своего заместителя, Кусакин уехал в новый адрес.

Шла ночь с пятницы на субботу. Народ, проживавший в райцентре, бурно праздновал выходные. Проезжая мимо домов с освещенными окнами, Кусакин размышлял вслух: "Вот люди отдыхают культурно, выпивают на заработанное, пытаются размножаться, ссорятся сейчас, мирятся. А наша задача, как работников милиции, оберегать их трудное счастье, радость и отдых".

— Так что ли, Сережа? — спросил он у водителя.

Сержант покосился на него, и молча сплюнул в открытое окно.

Труп лежал на площадке первого этажа. Мужик лет тридцати пяти.

Первыми к нему приехали парни из патрульно-постовой службы, вызванные по звонку от неизвестного.

Труп с виду был просто мертвый, и, казалось, что уголовщины здесь нет. Лежал на спине, пиджак застегнут на все три пуговки, под ним свитерок какой-то. Повреждений видимых не наблюдается.

Кусакин вздохнул. Нагнулся к покойнику, расстегнул пиджак. Все нормально вроде. Резко задрал вверх свитерок. Под ним нашлась светлая майка. В области сердца темное пятнышко. Задрали и майку на голову. Да. Ранение в область сердца. А крови, две капельки.