Начальник уголовного розыска. Непридуманное - [13]

Кусакин сел. Все молчали. Наконец заместитель прокурора области кашлянул, и объявил об окончании совещания.

Через три дня Стас Дабров поехал забирать уголовное дело из областной прокуратуры. Вернувшись, он зашел к Кусакину и положил его на стол. Под картонной обложкой Кусакин увидел постановление за подписью заместителя прокурора области. На основании имеющихся сведений уголовное дело было переквалифицировано с покушения на убийство на побои, и направлялось для проведения дознания в райотдел.

Начальница отдела дознания, на которую свалилось нераскрываемое дело о побоях депутату, обозвала Кусакина жуликом. Зато одним нераскрытым убийством в статистике стало меньше. Дудукин выздоровел и науськиваемый дознавателями, просил Кусакина им помочь. Майор все время обещал, но кроме совместного распития спиртного с девушками из дознания, ничего не сделал.

День вампира

Перед отъездом на совещание в областной центр пришло сообщение об убийстве. В станционном поселке муж обнаружил дома мертвую жену со следами ножевых ранений. Кусакин, которому очень не хотелось томиться на сборище, заявил, что он поедет на раскрытие убийства. Но полковник Дудукин сказал, что убийства каждую неделю бывают, а коллегии раз в квартал. Поэтому надо ехать. А на убийство он, лично и вместе с прокурором съездит. Бытовуха, чего там. Разберемся.

На коллегии в областном ГУВД было ужасно скучно. Генерал, не поднимая глаз от доклада, прочел его и строго посмотрел в зал.

— Несмотря на успехи в улучшении раскрываемости по сравнению с АППГ[1], — он помолчал, обводя собравшихся взглядом. — Удельный вес выявленных преступлений[2] по линии НОН[3] снизился по сравнению с общероссийскими показателями. Например, в таком-то райотделе снижение произошло в 1,3 раза…

Генерал что-то еще вещал, но Кусакин его не слушал. Жертвы, которым предстояло бубнить с трибуны о путях поднятия удельного веса и предстоящих победах над АППГ, были уже определены. Он огляделся, трое коллег, чьи районы попали сегодня в "например", преданно смотрели на генерала.

Кусакину стало неимоверно скучно. Даже мысли никакие в голову не шли. От тоски он решил записывать все, что будет доноситься с трибуны. Оказалось, что время полетело быстрее. Увлекшись бездумным конспектированием кадровых проблем коллег, он не заметил, как слово вновь взял генерал, завершая коллегию.

Записывая за начальником, Кусакин вдруг уловил перерыв в словах. Подняв голову, он увидел, что генерал смотрит прямо на него.

— Не надо записывать, то, что я говорю, — очень внятно произнес начальник ГУВД. - Это банальные и общеизвестные вещи, понятные даже молодому оперативнику.

Автоматически Кусакин записал эти слова. Генерал вздохнул и сошел с трибуны в президиум.

После коллегии Кусакина поймал в коридоре лощеный хлыщ из штабной инспекции и сообщил, что на следующей неделе по личному распоряжению генерала к нему приедет проверка. Кусакин вздохнул, вышел из ГУВД и поехал домой.

Только он зашел в свой кабинет, секретарша принесла ему почту. Всего два листочка. Очередное представление из прокуратуры.

Настроение и так мерзкое перед предстоящей проверкой, и эти надзиратели мульку опять прислали.

— Кровососы одни, — пробурчал Кусакин и закурил.

За милицией в прокуратуре надзирала очень взрослая тетя. Она дружила с одной почтенной дамой из областной прокуратуры-начальником отдела по надзору за ОРД в ОВД[4], и напитывалась от нее мудростью, где искать недостатки в оперской работе.

Как-то раз, ошеломленный очередным представлением, Кусакин поинтересовался у нее, откуда она чего так много знает. Польщенная тетя рассказала про подругу из области, добавив, что муж подруги много лет работает в милиции, и подсказывает жене, где искать недочеты. Этого мужика Кусакин знал. Он всю жизнь проработал в службе участковых и дорос до начальника отдела по делам несовершеннолетних в областном управлении. Вот, оказывается, благодаря его подсказкам, и строилась работа прокуратуры области по проверке оперативной деятельности.

На прошлой неделе тетя прислала ему представление[5], где говорилось о некачественном проведении следственных действий по раскрытию убийств, и требовалось наказать нерадивых оперов. Кусакин показал эту бумагу прокурору и напомнил, что следственные действия являются прерогативой следователей прокуратуры. Главный надзиратель района выматерился, признался майору, что он не читает то, что подписывает, и порвал дурацкое представление. И вот опять, мулька какая-то пришла.

На этот раз представление было посвящено розыску преступников. Тыры-пыры, все плохо, никого не ловят, чем нарушают конституционные права потерпевших.

В конце было написано: "Принимая во внимание, что сотрудники уголовного розыска нарушили федеральный закон "О розыске в РФ", прошу провести служебное расследование и наказать виновных".

Кусакин потянулся и от удовольствия даже замурлыкал песню про негра, который умер, но все равно играл в баскетбол.

Через пять минут он набил на компьютере ответ, в котором были такие слова: "Принимая во внимание, что федерального закона "О розыске в РФ" не существует, устранить допущенные при его реализации недостатки невозможно". Потом он лично отнес составленный документ в прокуратуру.