Начальник острова Врангеля - [31]

Георгию Алексеевичу тяжело стоять. Но он не позволит себе уйти до конца похорон. Бледнеет на морозе лицо Иерока. У изголовья сахар, чай и табак. Тагъю дает Ушакову кусок ремня, которым был обвязан покойник.

— Что мне с ним делать?

— Завяжи узел.

— Для чего?

— Чтобы твоя жизнь не ушла за Иероком. Через узел она не может уйти.

Приходится покорно завязать узел. Если бы все, во что верят эскимосы, сбывалось! Тогда было бы мясо, никто бы не болел и не умирал, всегда стояла бы хорошая погода.

Мужчины во главе с Тагъю обходят вокруг покойника и возвращаются в поселок. Иерок остался один на стылой земле.

Дети умершего скрываются в яранге. У них начинается пятидневный траур.

Иерок ушел навсегда.

Ушаков с трудом добредает до постели.

Доктор был прав. Доктора всегда правы. С почками все повторяется. Кажется, такого сильного приступа у него еще не было. Неужели Иерок найдет дорогу в поселок и придет, чтобы забрать с собой его, Ушакова?

козни северного черта

Прошло несколько недель. Они были трудными для эскимосов и для Ушакова.

Георгий Алексеевич редко приходил в сознание. Болезнь не отпускала его, как ни старался доктор.

В поселке было неблагополучно.

Эскимосы почти не выходили из яранг. Они боялись темноты, боялись черта.

От непонятной хвори гибли собаки.

Через восемь дней после рождения умер ребенок.

Начались болезни у самих эскимосов.

Доктор и Павлов закрывали дверь в комнату Ушакова, подолгу сидели на кухне и гадали: говорить об этом начальнику острова? Не говорить?

Однажды, когда Ушакову полегчало, они рассказали все.

— Та-а-ак, — протянул, выслушав, Ушаков и взял трубку. Не закурил, просто сунул мундштук в рот. — Доктор, отчего умер ребенок?

— От головотяпства родителей. Вы знаете, какими беспечными могут быть эскимосы. Проветривали ярангу. Мороз больше тридцати, а ребенок полураздет. Вот и результат.

— Вы сказали, есть больные среди взрослых. Кто-нибудь провалился под лед, попал в пургу?

— Причина куда проще, Георгий Алексеевич. За время полярной ночи организм у людей ослаб. Ведут они малоподвижный образ жизни, это только помогает болезням. Недостает витаминов, есть несколько случаев заболевания цингой.

— А квашеная капуста? У нас две бочки на складе. Сегодня же выдайте ее эскимосам. Капуста предупредит цингу.

Ушаков передохнул.

— Не пойму, что происходит с собаками. Какая у них болезнь?

— Это не по моей части, — мрачно буркнул Савенко. — Павлов лучше меня разбирается в четвероногих.

— Тут тоже загадок нет, Георгий Алексеевич. Собак кормят вареным рисом. Они к такой еде непривычны.

— Много их погибло?

— Почти половина. Хорошо еще, что скоро покажется солнце, что скоро весна. Будет мясо.

— А разве… — Ушаков не сразу решился задать вопрос: — Разве совсем нет мяса? Разве эскимосы не ездят на охоту?

— В том-то и дело, — с горечью произнес Павлов. — Потому они и болеют. Свежее мясо в Арктике — лучшее средство от цинги и других болезней.

— Вы… Я знаю, вы уговаривали их охотиться. Так?

— Да, — Павлов понурил голову. — Я сам только выздоравливаю. А одни они ехать на север, где больше всего медведей, не хотят. Они уверены, что там живет черт, злой тугныгак. Оттуда дует холодный ветер, оттуда приходит пурга. Черт против охоты. Это какой-то особенный черт, я даже не слышал от эскимосов, что бывают злее и зловреднее. Вы поехали на север — заболели. Иерок поехал — умер. Я там бывал, Тагъю, Етуи — все переболели. Черт так запугал эскимосов, что они боятся выходить из яранг. Вот какие у нас дела.

— Понятно. И я еще валяюсь в постели.

— Эскимосы против черта не пойдут. Я вижу, они только пытаются задобрить его. Разбрасывают около яранг табак, чай, сахар.

— Как вы думаете, доктор, когда я смогу отправиться на охоту?

— Недели через две. Или через три. Если не будет осложнений.

Минуло еще несколько дней.

Заболела воспалением легких жена Тагью, самого старшего после смерти Иерока эскимоса. Эскимосы послушно брали квашеную капусту, несли к яранге и… выбрасывали в снег. Делали они это потихоньку от Павлова и доктора.

Погибли еще три собаки.

В ярангах глухо рокотал бубен Аналько. Тот, зная о болезни Ушакова, в открытую камлал — шаманил.

В эти дни Павлов узнал страшную новость.

Эскимосы собрались покинуть остров Врангеля, вернуться на Чукотку. Все вместе. По льду пролива Лонга.

Павлов прибежал к Ушакову.

Ушаков выслушал его, долго лежал молча.

Понятно, почему эскимосы решили вернуться на Чукотку. Им стало плохо, они думают, что на родине лучше. Они забыли, как жили там до острова Врангеля, как бедствовали. Плохо — значит, к могилам предков. И есть объяснение этому плохому — черт, коварный и мстительный дух. Мало мяса, болеют люди — все черт, черт, черт.

Павлов осторожно кашлянул. Ему показалось, что Ушаков уснул.

— Они уже собирают вещи?

— Нет. Ждут солнца, весны.

— Им известна хотя бы ширина пролива Лонга? Ведь отсюда не меньше ста пятидесяти километров до Чукотки.

— Я знаю эскимосов, Георгий Алексеевич. Черт им страшнее любых километров. Их ничто не остановит.

— Ничто?

— Только чудо. Или свежее мясо. Но вы и я только начинаем вставать после болезни. Сами они не поедут охотиться.

Ушаков снова задумался. Уйти на собаках по льду пролива… Печальный конец экспедиции. Сколько было вложено сил, чтобы организовать поселение на острове Врангеля. Сколько средств. И там — во Владивостоке, в Москве — верят в Ушакова, надеются на него. Там, наверное, помнят его письма: справлюсь, докажу, только пошлите.