Набат - [72]

Моррисону не хотелось отвечать, но что оставалось делать?

— Да, верю, — признался он. — И хотел бы не верить, но… верю.

— Хорошо. Тогда дело пойдет легче. — Набат уселся в кресло напротив пленника. — Грозоблако выбрало меня не потому, что я тонист. Я не тонист. Не по-настоящему. Оно выбрало меня потому, что… словом, потому, что надо же было кого-то выбрать. Просто тонисты поверили в это первыми. Внешне я подхожу для их доктрины. Вот я и стал Набатом — Тоном во плоти. Самое смешное, что я когда-то хотел стать агентом Нимбуса. А теперь я и правда агент Нимбуса — единственный на земле.

— Зачем ты все это мне рассказываешь?

Набат пожал плечами.

— Потому что мне так вздумалось. Ты разве не слышал? Набат может делать что вздумается. Почти как серп.

Наступила тишина. Для Моррисона она была неловкой, но Набат, очевидно, неловкости не испытывал. Он лишь пристально смотрел на серпа — размышляя, взвешивая, прикидывая… Интересно, насколько глубоки думы святого, который вообще-то не совсем святой?

— Мы скроем от Годдарда, что ты провалил задание.

Такого Моррисон не ожидал.

— Как?

— Видишь ли, никто, даже серпы, не знает, кто такой Набат на самом деле. Сегодня ночью ты выполол четверых. Предположим, Набат — один из них. Кто сможет это опровергнуть? И если я внезапно, необъяснимо исчезну из всеобщего поля зрения, то кто сможет утверждать, что ты не достиг успеха?

Моррисон потряс головой.

— В конце концов Годдард все равно узнает.

— «В конце концов» — это ты верно подметил. Он не узнает, пока мы не будем готовы ему противостоять. До этого момента, возможно, пройдут годы.

— Он поймет, что что-то не так, когда я не вернусь обратно.

— Нет, он подумает, что тебя поймали и сожгли. Что самое обидное — ему это будет до лампочки.

Набат был прав — этого Моррисон не мог отрицать. Годдарду действительно будет до лампочки. Даже больше — до фонаря.

— Как я сказал, у Грозоблака нет на тебя планов, — добавил Набат, — зато они есть у меня.

●●●

Грейсон понимал: ему нужно продать товар, и продать хорошо. Надо просчитать этого серпа так, как он никого никогда в жизни не просчитывал. Потому что если он ошибется, катастрофа неизбежна.

— Я читал кое-что про обычаи смертных времен — в частности, про вождей, попавших в тяжелую ситуацию, — проговорил Грейсон. — В некоторых культурах правителей и духовных лидеров охраняли люди, специально обученные искусству убивать. Если бы у меня был такой человек, я чувствовал бы себя в большей безопасности. А то все эти тонисты только воображают, будто они охрана.

Серп помотал головой, не веря своим ушам:

— Ты выколол мне глаз, а теперь хочешь, чтобы я работал на тебя?!

Грейсон пожал плечами.

— Во-первых, глаз у тебя уже восстановился, а во-вторых, тебе нужна работа. Или ты предпочитаешь вернуться к Годдарду и рассказать о своем фиаско? О том, что хлюпик в пижаме ткнул тебя вилкой в глаз и сбежал? Не думаю, что Годдард придет в восторг.

— Почему ты так уверен, что я не выполю тебя, как только ты меня освободишь?

— Потому что я не считаю тебя дураком. Ты станешь личным серпом Набата. Это гораздо лучше всего, что мог бы предложить тебе Годдард, и ты это прекрасно понимаешь.

— Но я же стану посмешищем для серпов!

Грейсон одарил его тончайшей улыбкой:

— А разве ты уже не посмешище, серп Моррисон?

●●●

У Моррисона не было никакой возможности узнать, насколько Набат осведомлен о его жизни. Однако попадание было верное: авторитетом в среде серпов Моррисон не пользовался, и что бы он ни совершил, это положения не исправит. Если он останется здесь, остальные серпы даже знать не будут, что он все еще жив. К тому же он обретет уважение. Пусть только от тонистов, но все равно — признание есть признание, а его Моррисону отчаянно хотелось.

— А знаешь что? — продолжал Набат. — Давай-ка я рискну первым.

С этими словами он взял ножницы и принялся резать путы Моррисона. Начал с ног, потом перешел к рукам, медленно, аккуратно разрезая одну пластиковую стяжку за другой.

— Кураты будут очень недовольны, — сказал Набат, щелкая ножницами. — Ну и пошли они к черту.

Но вот упала последняя стяжка — и Моррисон мгновенно схватил Набата за горло.

— Ты только что совершил самую большую ошибку в своей жизни! — прорычал серп.

— Ну давай, выполи меня, — поддразнил Набат без капли страха в голосе. — Тебе отсюда не сбежать. Хоть эти охранники и увальни, но их слишком много, всех не одолеешь. Ты же не серп Люцифер.

При этом имени Моррисон сжал пальцы еще сильнее — достаточно, чтобы его противник замолчал. Набат был прав, прав во многом. Если Моррисон выполнит свою миссию, тонисты, стерегущие за этой дверью, убьют его и сожгут. Оба — и он, и Набат — будут мертвы, а в выигрыше останется один Годдард.

— Да кончай уже скорей! — просипел Набат.

И каким-то непонятным образом осознание того, что Набат беззащитен перед ним, что он может выполоть его в любую секунду, когда только ему захочется, принесло Моррисону такое же удовлетворение, как если бы он и вправду его выполол. Причем без неприятных последствий в виде собственной безвременной кончины. Моррисон убрал руку, и Набат глубоко втянул в себя воздух.