Набат - [10]

С перестройкой заказы кончились, лаборатория сушила весла на скудную зарплату. Предложение Воливача было как нельзя кстати. Судских согласился, но с условием забрать с собой подопечных. «Само собой!» — не огорчил Воливач, а через день подписал приказ о создании Управления стратегических исследований. Судских, на зависть остальным структурам, получил Ясеневский комплекс, право самолично формировать штат и закупать любое оборудование. Постепенно УСИ из отдела специальных разработок выросло во внушительную силу с боевой техникой и лагерями размещения спецназа: четыре батальона, развернутые по штатам военного времени, размещались вокруг Москвы. Воливач добился своего, создав мобильную и автономную систему, способную теорией и практикой опередить неконтролируемые события. Подвиги УСИ были незаметны на фоне безобразий в стране последнего десятилетия: как правило, оно давало тщательный анализ развития событий и пути его преодоления. Спецназ Судских участия в экстраординарных событиях не принимал, митингующих не разгонял, занимался сугубо оперативно-розыскной работой. БТРы тем не менее находились в постоянной готовности.

В пору разгула демократии Воливач повесил на Судских и политический сыск, и организованную преступность, и хозяйственные преступления. Отказаться Судских не мог, но заручился его поддержкой вести расследование своими методами — необычными. «Попробуй», — согласился Воливач, полагая, что интеллигентный Судских палку не перегнет, допросов с пристрастием проводить не станет, а станут поступать жалобы, он вмешается.

Судских расстарался. За серией отставок высших чинов, арестов и следствий стояло УСИ, незримое и всезнающее. Это познали на себе многие — от болтунишки Горбачева до профессионального киллера Ваньки Жмака. Факты преступлений были неопровержимы.

«Как тебе удается собирать такую фактуру?» — поражался Воливач успехам Судских. «Не гнушаемся мелкой сошкой, — посмеивался Судских. — В вакууме никто не живет, а расклад кухни простая уборщица знает лучше шеф-повара».

Действительно, он применял в своей работе нетрадиционные методы, хотя ничего особенного в них не было. «В нашей стране, — говаривал он подчиненным, — на всякий яд давно выработано противоядие. Ваше дело применить одно из них и учесть дозировку».

В свое время КГБ собрал в Протвино ясновидящих, колдунов, знахарей, стараясь не отстать от ЦРУ увидеть то, чего никто не видит. Были там, конечно, оригиналы и люди со способностями, но в основном шарлатаны на прокорме органов, которые весьма живописно умели рассказывать, каким будет новое платье короля. Закрывая Протвино, Воливач предложил Судских подобрать для себя какие-никакие кадры. Несколько человек из разряда махровых авантюристов Судских взял, уповая на истину: авантюра — хождение по высоко натянутому канату без страховочной лонжи. Свои мэнээсы уже заматерели, каждый имел классно оборудованные лаборатории и занимался серьезными разработками, а вот на протвин-ских всезнаек легло задание создать систему дознания без применения насилия. Задание конкретное, хлеб отрабатывать надо, и всевидящие систему создали. Допустим, поступал в разработку элементарный трепач, сподвижник Гайдара, ему вежливо предлагали сообщить интересующие УСИ факты. Как правило, клиент артачился, принимал оскорбленную позу: «За кого меня принимаете!». Ему не перечили и вежливо просили просмотреть кое-какой материал в специально оборудованном помещении. В этом помещении в телевизионной записи вещали попеременно Горбачев и сам Гайдар. Как правило, клиент одуревал за час от косноязычия Горбачева или зауми Гайдара и сам просился дать показания. Некоторым предлагали записи выступлений страждущего за права человека Сергея Ковалева. Экающий и мыкающий правозащитник убивал чувствительных националов в полчаса. Убеждали давать показания под песенки младшего Преснякова или показывали Орбакайтс, а орала Пугачева; но страшнейшей пыткой, особенно для интеллектуалов, был показ «Золотого теленка» с Сергеем Крыловым в роли Остапа Бендера… Многих отпаивали валерьянкой. Сам Воливач сторонился пытошных Судских. Одобрять одобрял, но испытаться не хотел. «Ну и садист!» — говаривал Воливач.

Они сработались. Менялись ветры над Россией, менялись курсы и мерзавцы — сыск вечен, и вместе с ним Судских отшагал от старлея до генерал-майора.

Сказать, почему именно Воливач благоволил к Судских, а тот почитал своего шефа и благодетеля, никто бы не взялся наверняка. Матерые чекисты загодя вырастили себе замену, вырастили с дальним прицелом, и те могли не хуже выскочки Судских обустроить новое ведомство. Тут другой подход нашел Воливач — нетрадиционный. Сам он был пронизан еще теми страстями и мыслишками, служил еще тем прохиндеям. А Судских… Судских был незапятнан. Чистый лист бумаги всегда вызывает желание переписать биографию начисто.

У Воливача было премудрое отчество — Вилорович. Тут уж ничего не попишешь. Дед, старый политкаторжанин, имечко сыну выбрал страшное — Вилор, буквы, как гвозди, вбил: Владимир Ильич Ленин Отец Революции. Внуку перепало носить отчество как наказание за грехи отцов, и кто знает, какие томления претерпевал он от этих вбитых по самые шляпки инородных предметов.