Набат-2 - [12]

Гречаный принялся в задумчивости постукивать карандашом по столу. Бехтеренко терпеливо ждал.

— Устойчивый — верно, — подал наконец голос президент, — но больно смахивает на детский.

— Плиний Старший учил: чем выше пост, тем проще игры.

— Это ты и меня туда же записал? — с вызовом глянул на Бехтеренко Гречаный.

— Семен Артемович, я ведь запросто в отставку уйду, если мои слова неприятны. Я ведь служака, не шаркун паркетный, мне корки хлеба всегда хватит.

— Мог бы иначе высказаться, — пробурчал Гречаный. — Согласен. И с тобой, и с Плинием.

— Со Старшим, — ухмыльнулся Бехтеренко.

— Язва. Но своя, родная, — оттаял Гречаный.

— А опереться можно лишь на то, что жестко, прочно и сопротивляется. Старая истина. А кандидатуру в премьеры хотите? — разохотился Бехтеренко.

— Давай, — разохотился и Гречаный. Давненько они так приятно не общались. Мудр старый карась…

— Цыглсева.

Гречаный пожевал ус. Сначала Бехтеренко ему уголовника подсунул, теперь мальчишку сватает. Да кто ж ему поверит? Спору нет, парнишка хваткий умом, Министерство образования на должную высоту вывел. Только в России молодежь не увлекалась наркотиками, не зацикливалась на сексе. Наполеон юнцов в маршалы безбоязненно двигал за хватку. Может, есть смысл в преддверии глобальных перемен загодя молодежь вывести на простор? Боязно…

— А я, Семен Артемович, так думаю, — заговорил Бехтеренко. — Нам с вами трудно перемещаться в виртуальном мире, где молодежь как у себя дома. Рискнем? Ничего мы не придумали нового, толкаем планету к гибели и толкаем. Вдруг они безопасный курс вычислят?

— Неуютно как-то, — оглаживал усы Гречаный. Не спешил. — Это ж корабль, а не дансинг.

— А я не боюсь, — спокойно возразил Бехтеренко, с какой-то даже лихостью, — Переучиваться мы не хотим, вот за временем и не поспеваем. Безболезненно рокировка эта не пройдет, обиженных будет масса, но когда-то собой жертвовать надо. Я готов.

Опять призадумался президент, крепко перетряс сегодня ему нервишки рациональный Бехтеренко, такого напредлагал…

— Слава, хочешь притчу? — задумчиво спросил Гречаный.

— Можно и притчу послушать, — согласился Бехтеренко.

— В некотором царстве-государстве обозленный на жестокого отца юноша-принц поднял восстание, захватил отцовский трон и повелел казнить стариков или выгнать их за пределы страны. Только один из визирей спрятал своего отца и, когда султан требовал решать сложные дела, обращался за советом к своему мудрому папаше. В конце концов султан вызнал, откуда у визиря мудрые мысли, хотел казнить обоих, но визирь рассказал ему перед казнью, кому он обязан за правильные решения. Султан прослезился, велел стариков вернуть, и стали они жить-поживать и добра наживать. Так вот, не боишься быть изгнанным из царства-государства без выходного пособия?

— Я же сразу сказал, — усмехнулся Бехтеренко. — Не боюсь. Советчики грамотные всегда понадобятся, а прохиндеев я не жалею.

Дверь давно закрылась за Бехтеренко, а Гречаного мучила абсолютно дурацкая вещь: как правильно говорить — встретимся у входа или у выхода?

1 — 4

Через ущелье Бактунг Пармен вывел Кронида в верховье Котуя и остановился, зачарованный видом дремлющей природы. Горы теснились к горам, к ним жались пихты и ели, словно чья-то рука сжала пространство в этом месте, ожидая часа, когда можно будет развернуть его, подобно мехам звонкоголосой гармони, и польются звуки пробуждения.

— Вот, Кронидушка, — сказал Пармен, жестом руки окидывая окрестность, — здесь в древнейшие времена поселились первые прародители наши арии. Отсюда и разошлись по белу свету. А тогда землица здесь была иной, равнинной, поля были, а реки широкие. Вишь, как сморщило время лик Земли? Давно это было…

Кронид впитывал слова Пармена вместе с чистым запахом гор. Почти ручной Котуй обкатывал гальку на дне, пробовал зубы на валунах и злился на обломки скал, мешающих развлекаться. Ельник подступал вплотную к воде, и угрюмые тени пеленали поток.

— Скажи-ка ты, — дивился Пармен, — в мои времена здесь куда как холодно было в октябре, землица наковальней гудела, а сейчас снежком и не пахнет. Прельно как-то…

— Дедушка Пармен, а ты находил следы ариев? — спросил Кронид. Его перемены погоды не трогали.

— Я-то нет, а дядя мой показывал такое место, туда путь держим. Я ведь когда в монахи подался, родичи мои укрывались от супостатов в этих местах еще два года, а потом сгинули без следа. Где прежде наша артель размещалась, вроде как лагерь устроили для особых заключенных, политических.

— Мы туда идем? — пытал Кронид. — Ты хочешь вознести хвалу Орию на месте их поселения?

— Я, Кронидушка, хотел бы найти древние книги, которые родичи мои сберегали свято. Есть там такое место потаенное, его по приметам найдем.

Пармен рисковал, уходя от обжитых уже мест вдоль трасс, проложенных на север и юг. Обнадежило тепло, непривычное для этих мест и времени года. И все приметы подсказывали, что холодов не случится раньше декабря. Он торопился. Скоро трассу погонят на Туру, и Пармен спешил побывать там, где человек не успел еще переворошить святые места своим упорством перекраивать все на свете без оглядки на будущее.