На зов тринадцатой могилы - [88]

Дядя Боб улыбнулся:

— Мы заключили сделку.

— Да почему, елки-палки, Парень Сверху так зациклен на всяких сделках?

— Я должен был помочь вам, Чарли. И это был единственный способ.

— Но ты не можешь просто взять и уйти. А как же Куки с Эмбер?

— Они справятся.

Из моей груди вырвались рыдания, а я даже не подозревала, насколько расстроена.

— Пожалуйста, дядя Боб!

Я повисла у него на шее, будто могла привязать его к Земле.

Он обнял меня в ответ, окутав невероятной, безусловной любовью.

— Ты все отдал, чтобы сражаться вместе с нами. Как тогда, когда я родилась. Ты отдал все, чтобы остаться на Земле. Со мной. Прости меня, дядя Боб. Умоляю, останься!

— Это мне надо просить прощения, милая. Я хотел, чтобы ты сама нашла свой путь. Боялся, что, если вмешаюсь хоть чуточку, история изменится. Изменится твоя судьба.

— Рафаэль, — нетерпеливо поторопил архангел.

— Нет. — Я развернулась к нему с такой яростью, какой от себя и не ожидала. — Нет!

— Это не мое решение. Так решил Рафаэль.

— Ладно. Раз уж твой Папочка так любит сделки, давай заключим сделку. — Я подняла стеклянную сферу с Мглой внутри. — Меняю адский мир на дядю.

— Решено. — Забрав у меня шарик, Михаил тут же испарился.

— Дерьмо на палочке! Знать не знала, что будет так легко. Наверное, он до смерти боялся, что мы опять выпустим ад в мире его Отца.

Я демонстративно фыркнула. Вот ведь глупый архангел!

— Как тебе это удалось? — обалдел Диби.

— Что именно? Фыркнуть?

— Вести переговоры с Михаилом. Никто не ведет переговоры с Михаилом. Никогда. Ты… ты невероятная!

— Похоже на то. А тебя, значит, зовут Рафаэль. Но ты ведь не тот самый Рафаэль[9]?

Дядя Боб выдал мне самодовольную улыбочку:

— Не знал, что я знаменит.

Я опять на нем повисла, а он и не думал сопротивляться. Даже погладил меня пером по щеке. Странная у меня жизнь.

Я глянула на благоверного.

— У нас в запасе три тысячи лет, чтобы найти еще одну лазейку. Кстати о птичках… — Со всей дури я треснула его кулаком в плечо, а он лишь задумчиво сдвинул брови. — Поверить не могу, что ты такое учудил!

— Что именно? Торговался за возвращение моей жены?

— За каких-то несчастных три дня?!

Рейес притянул меня в объятия.

— Выбора не было. Через три дня ты бы начала действовать мне на нервы.

— Вот оно что! А теперь главный вопрос: что, черт возьми, ты будешь со мной делать следующие три тысячи лет?

— Что-нибудь придумаю.

Глава 24

Чарли Дэвидсон и Рейес Фэрроу — это когда непреодолимая сила сталкивается с неподвижным объектом.

Факт

Мы могли бы остаться дома, но там еще оказывали помощь нескольким бывшим одержимым, поэтому решено было еще одну ночь провести в штаб-квартире. Весь вечер мы названивали народу и рассказывали хорошие новости. В частности, о том, что с адским измерением мы разобрались и обменяли его Михаилу на Диби.

Признаюсь, было приятно.

Пришлось, правда, поугрожать дяде. Он сам хотел позвонить жене, но она, на секундочку, моя лучшая подруга. Значит, и звонить должна была я. Диби тарахтел что-то о супружеских правах на сообщение важных новостей, а я пригрозила, что расскажу Куки о крыльях. Крылья, кстати, опять пропали, но было у меня подозрение, что Диби может обзавестись ими снова в любой момент.

Зуб даю, подруге эта фишка понравится!

Когда с обзвонами было покончено и ко мне вернулся слух после радостных визгов Куки, Рейес приготовил ужин. Да-да. Этого мужчину рвали на куски, собственная жена засадила нож ему в сердце, он умер, превратился в камень, вернулся к жизни… и все равно сумел состряпать буррито с зеленым чили.

Что тут скажешь? Рейес никогда себе не изменяет.

Пока он готовил, я побежала на крышу посмотреть на огни Альбукерке без противного налета Мглы. Карантин наверняка скоро снимут, военное положение отменят. И все же, не считая душевного здоровья многих и многих людей, погибло тринадцать человек. Тринадцать смертей стали результатом того, что я натворила.

Думать об этом было невыносимо. У всех тринадцати были серьезные психические расстройства, отчего их положение становилось еще более опасным.

Пока я терзалась мыслями о том, как могла бы всех исцелить, послышался женский голос:

— Ты к себе слишком строга.

Я повернулась и увидела стоявшую в потемках женщину-призрака. Как правило, призраки почти черно-белые, с сильно приглушенными цветами, но эта женщина показалась мне особенно яркой. Невероятно красивая, она…

Я присмотрелась повнимательнее и ошарашенно моргнула. Прошло несколько минут, прежде чем ко мне вернулся дар речи, а когда он вернулся, я смогла выдавить одно-единственное слово:

— Мама?

Я боялась сказать хоть что-то вслух. А вдруг она исчезнет? Вдруг я как-то одним только голосом все испорчу?

Однако мама лишь улыбнулась в ответ:

— Удивительно, что ты меня помнишь. Мы виделись всего раз, причем ты была вся в первородной смазке.

Теперь ясно, откуда растут ноги у моего чувства юмора.

Я бросилась к маме и обняла изо всех сил.

— Мам, как ты здесь очутилась?

— Ты меня призвала.

— То есть как это? — Я отклонилась и всмотрелась в ее лицо. Какая же она красивая! — Я призвала? Но как? Я даже не знала, что так может быть!

— Во время сражения ты воззвала к моей силе, а значит, призвала и меня. Кстати, я рада, что ты воспользовалась подсказками.