На живца - [23]

— Хорошо, я буду дома.

— О'кей. Я люблю тебя, Сюз.

— Я тоже.

— До свидания.

— Жду.

Она повесила трубку, и я еще какое-то время прислушивался к трансокеанскому жужжанию. Потом положил трубку, откинулся на кровати, да так и провалился в сон, полностью одетый, оставив включенным свет. Я все еще прижимал носовой платок к подбородку.

Когда я проснулся утром, платок намертво приклеился к коже из-за засохшей крови, и первое, что мне пришлось сделать, это смочить его холодной водой.

После отдирания платка рана снова закровоточила, я достал из чемодана пластырь и прилепил к порезу. Выкидывая акробатические фортели, помылся в душе, избегая попадания воды на обе раны. Это едва удалось. Если террористы не отстанут от меня со своей слежкой, придется ходить грязным. Аккуратно побрился, обходя рану вокруг, и промокнул лицо полотенцем. Вывернув шею и заглядывая в зеркало, поменял повязку на огнестрельной ране. Нагноения, как мне показалось, не было. Я свернул вчерашнее белье и сунул его в корзинку, оставив для дежурной горничной. Моя рубашка пришла в негодность. Надежд вернуть ее к жизни было мало. Если я задержусь здесь еще на пару недель, гостинице придется нанять специалиста по выведению кровяных пятен.

На завтрак я выпил сок, съел овсянку, глотнул кофе и отправился наблюдать за своей подопечной. Шел дождь. Я надел бежевый плащ. У меня не оказалось с собой шляпы, но я приметил магазин на Беркли-стрит и приобрел одну из шляп в ирландском народном стиле. Когда вернусь домой, буду надевать ее в Гарвардский клуб. Там меня примут за своего. В шляпе, надвинутой на глаза, и в плаще с поднятым воротником узнать меня было не просто. Но выглядел я весьма глупо. Сломанный нос и синяки под глазами как-то не вяжутся с добропорядочной внешностью.

Дождь был неназойлив, и я не имел ничего против прогулки пешком. Наоборот, мне даже нравилось. Я шел сквозь дождь и улыбался. Изменив маршрут, двинулся на восток от Пикадилли и Шафтсбери-авеню, поднялся по Черинг-Кросс-роуд и Тоттенхем-Корт-роуд. Всю дорогу приглядывался, нет ли за мной хвоста, пару раз делал петли по одним и тем же улицам. Наконец вышел на Тоттенхем-стрит, к ее дому. Я все время держался поближе к зданиям, так что она могла увидеть меня, только если бы высунулась из окна и посмотрела прямо вниз. Если за мной кто-нибудь и следил, это был дьявольски изощренный шпик.

Я завернул в подъезд здания, где жила моя незнакомка, и осмотрел фойе. Там оказались три квартиры. Две принадлежали какому-то мистеру и какой-то миссис. Только одна-единственная была помечена просто «К. Колдуэлл». Я сделал ставку на К. Колдуэлл.

Позвонил. Из переговорного устройства искаженный дешевым динамиком, но явно женский голос ответил: «Да?»

— Мистер Вестерн? — спросил я, прочитав фамилию, указанную над Колдуэлл.

— Вам кого?

— Мистера Вестерна.

— Вы нажали не на ту кнопку. Он живет этажом ниже.

Переговорное устройство замолчало. Я покинул фойе и, перейдя улицу, пристроился под каким-то навесом у больницы, где меня прикрывал кустарник. Незадолго до полудня она вышла из дома и направилась по Кливленд-стрит. Завернув по Хауленд-стрит направо, исчезла из виду. Она не сделала контрольной проверки. Я снова перешел улицу и вернулся в фойе. Нажал кнопку звонка с фамилией Колдуэлл. Никакого ответа. Я держал кнопку очень долго. Никого.

Дверь в подъезд даже не закрывалась. Я поднялся на второй этаж. Ее дверь была, конечно же, заперта. Я постучал. Никто не отозвался. Тогда я достал маленькую отмычку и приступил к работе. Я сделал эту отмычку сам. Простой крючок из тонкой жесткой проволоки, конец которого напоминает букву Г. Задача состояла в том, чтобы всунуть крючок в замочную скважину, а потом, действуя по наитию, поворачивать, подыскивая нужный угол. Некоторые отмычки, если попасть в щель между зубцами, открывают замок моментально. В более сложных замках нужно сделать несколько поворотов. У К. Колдуэлл был паршивый замок. Я потратил всего тридцать пять секунд, чтобы проникнуть в квартиру. Сделал шаг. Квартира была пуста. Любое помещение несет в себе признаки того, пусто оно или там кто-то есть. Я редко ошибаюсь. И все-таки я вытащил револьвер и начал обход местности.

Квартира выглядела так, будто только и готовилась к инспекции.

Все в идеальном порядке. Жилая комната обставлена а-ля модерн: мебель четких линий, выполненная из пластика и отделанная нержавеющей сталью. У одной из стен высился книжный шкаф с книгами на разных языках. Книги стояли ровно, как в строю. Они не были систематизированы по темам или языкам, но располагались по размеру: самые высокие в середине, сходя к меньшим форматам по краям, так что полки выглядели симметричными. О многих книгах я никогда не слышал, узнал только Гоббса и «Майн кампф». На ближнем ко мне конце столика ровной стопкой сложены четыре журнала. Верхний — на одном из скандинавских языков. Бросилось в глаза, что маленькие буквы "о" в названии перечеркнуты по диагонали. Как будто кто-то сделал ошибку. На дальнем краю красовалась хрустальная статуэтка, с виду напоминающая застывший водяной фонтан. В центре, строго посередине между статуэткой и журналами, расположилась круглая пепельница из нержавеющей стали без каких бы то ни было признаков пепла.