На землях рассвета - [4]

Дрожащее сияние снижалось с востока и вдруг там вспыхнуло ослепительно яркое сине-белое зарево. Юноша рефлекторно зажмурился — и тут же земля ударила его по ногам. Следующий толчок отбросил его шага на три и Найко покатился по запорошенному пылью бурьяну. Как-то вскочив на ноги, он бросился к озеру, действуя как угодно, но только не сознательно. Небо над ним рвалось дрожащим белым пламенем, ослепительные вспышки, одна за другой, отбрасывали в небо резкие тени окружающих озеро нагромождений обломков.

Найко влетел в воду, в один миг погрузившись до бедер — и отвердевший воздух ударил его, словно доской, заставив окунуться с головой. Юноша инстнктивно нырнул, прижавшись ко дну, его задравшиеся ноги показались из воды — и воздух вновь ударил по ним, едва не перебив лодыжки. Ошалевший Найко вынырнул, жадно хватая ртом воздух, потом поплыл к центру озера, где было глубже.

Ослепительная огненная черта ударила в противоположный берег, взметнув чудовищную тучу земли — и юноша снова нырнул. Вокруг него падали огромные куски глиняных глыб, поднимая белые фонтаны, куски поменьше, погружаясь, били по спине и юноша задергался, чувствуя, как его увлекает дальше вниз. Вода сжала его, его поглотил мрак — и вдруг он обернулся таким ослепительным светом, что Найко увидел каждую песчинку на дне. Невероятно, но даже через несколько метров водной толщи он ощутил тепло. Беззвучный потрясающий удар прошел через его тело и юноша нырнул еще глубже, стараясь достать до самого дна.

4.

Темнота. И тишина — столь полная, что удары падающих откуда-то сверху капель воды казались оглушительно громкими. Найко крепко держался за выступавшую из стены ржавую скобу, судорожно хватая ртом воздух — здесь, по крайней мере, можно было дышать. Он не представлял, как остался в живых — что-то ослепительно яркое врезалось в воду совсем рядом с ним, с такой силой, что его внутренности пронзила резкая боль. Потом вздыбленная взрывом вода выбросила его на поверхность — но вместо воздуха он вдохнул что-то вроде жидкого огня. Вновь инстинктивно нырнув, он увидел в освещенном небесным огнем склоне берега широкое жерло трубы и бездумно устремился туда. Там он должен был и умереть — но уже задыхаясь, уже совершенно без воздуха, выбрался вот в этот колодец. На какое-то время он, вероятно, потерял сознание или заснул, потому что теперь чувствовал себя значительно лучше — если не считать звона в ушах и того, что у него уже, вроде бы, и не осталось тела.

Отдышавшись, он попытался подняться наверх — но натолкнулся на острые куски бетона, повисшие на глубоко вогнутой в колодец арматуре. Видимо, сознание еще не вполне вернулось к нему, потому что потом он сделал такое, на что в трезвом уме и твердой памяти не решился бы никогда — вновь нырнул в воду и поплыл дальше вдоль трубы. До следующего колодца вполне могло быть метров сто — а тогда он, без сомнений, задохнулся бы. Но он все же смог добраться до какой-то щели между бетонными обломками, в которой был вполне пригодный для дыхания воздух — и, отдышавшись, тут же устремился дальше.

На сей раз ему повезло выбраться в совершенно целый колодец — правда, с тяжеленной чугунной крышкой, которую измученный юноша едва смог сдвинуть. Выбравшись наверх, он оказался в кромешной темноте — но под ногами здесь не было обломков. Как-то вдруг он понял, что оказался в Теневике — вернее, в его подвале. У всех этих шестнадцатиэтажек было, собственно, по два подвала — верхний, совершенно обычный, и нижний, представлявший собой пронизанную туннелями пятиметровую железобетонную плиту. Причиной для создания столь дорогостоящих конструкций был слабый грунт — и Найко, наконец, понял, как ему не повезло. Никаких запасов тут, конечно, не могло быть, все эти подземелья были намертво завалены — и наградой за его ловкость станет страшная многодневная смерть от голода, в одиночестве и темноте.

5.

Найко умер от отчаяния и проснулся уже мертвым — он не дышал, сердце не билось. Это длилось какие-то мгновения — но и их хватило, чтобы его охватил чудовищный, непредставимый страх. Наконец, он откинулся на подушки, весь мокрый от пота, ошалело глядя в беленый потолок. Это была его комната в его доме — и будет ли что-то еще, кроме этого? Изменится ли реальность в один миг, став воплощенной преисподней — или ему просто привиделся на удивление подробный кошмар?

Он не знал, но это пугало его. Пугало очень сильно — почти до смерти — прежде всего потому, что он знал: Мроо могут придти и такой реальный сон сбудется. Ощущение неизбежной катастрофы было очень резким, а единственное, что представлялось ему… нет, не спасением, а возможностью достойного конца — было лишь одним словом: Малау.

Сердце Найко вновь бешено забилось. Малау, резиденция Дома Хеннат, находилась в Гитограде, почти в трех тысячах миль от его родного города, где он обычно и жил — Усть-Манне — и попасть туда было непросто.

Но восемнадцать лет назад он уже был там, со своими — ныне покойными — родителями: они гостили у семьи Хеннат. Там он познакомился с Аннитом Охэйо, чрезвычайно живым и активным предводителем местной детворы — и наследником Главы Дома.