На земле Ланки - [27]

Танцы перед костром, если только можно назвать этим словом конвульсивные движения находящихся в экстазе людей, продолжаются несколько часов подряд. Вспышка электрического фонаря осветила лицо и фигуру одного из танцоров — остановившийся взгляд, покрытые пеной губы… Я с трудом узнал человека, с которым разговаривал некоторое время назад. Превращение было поразительным: подъехавший на автомашине одной из последних марок мужчина средних лет в отлично сшитом европейском костюме представился мне на хорошем английском языке служащим одной из местных фирм. Теперь в луче фонаря содрогалась в эпилептическом танце фигура в набедренной повязке с копьем в руке.

Угли догорающего костра разровняли, и вот уже образовалась огненная дорожка длиной до двенадцати и шириной до двух метров. Один из танцоров, тот, что постарше, собирает дрожащих от возбуждения участников процессии и ведет их за собой к началу огненной тропы.

Раздается долгий, вибрирующий звук морской раковины. Толпа затихает, когда возглавляющий группу делает первые шаги. Босые ноги погружаются по щиколотку в тлеющие угли, а человек продолжает идти размеренным шагом. Тело его в напряжении, как если бы он шел над пропастью по неровной и скользкой тропе. На дорожку вступают новые участники, и затихшая на мгновение толпа зрителей снова разражается криками.

Одни идут молча, другие выкрикивают что-то, потрясая копьем или трезубцем. Пройдя до конца дорожки, они снова возвращаются к ее началу.

Наконец несколько человек выплескивают воду на горячие угли — хождение по огню закончено.

Я внимательно наблюдал за его участниками еще до начала церемонии. Все они были на виду, танцуя несколько часов подряд у костра, и я не заметил, чтобы кто-нибудь из них пользовался какой-либо мазью или жидкостью для предохранения ног от ожогов.

С тяжелым чувством покидали мы Катарагаму. Казалось невероятным, что в наше время еще существуют такие места, где религия заставляет людей идти добровольно на страшные физические мучения.

ЧАЙ, КАУЧУК И ПРОДУКТЫ КОКОСОВОЙ ПАЛЬМЫ

На этих «трех китах» держится почти вся экономика аграрного Цейлона. Они составляют более девяноста процентов его экспорта. Если внезапно по каким-либо причинам на остров прекратится подвоз продовольствия, в стране нечего будет есть. Расположенный в благоприятном климате Цейлон, когда-то полностью обеспечивавший себя продуктами питания, сейчас вынужден импортировать рис, мясо, рыбу, муку и многие другие товары.

Иностранные захватчики в свое время подорвали и свели на нет местную продовольственную базу, разбив на захваченных землях плантации экспортных культур. Вопреки пословице им удалось убить «двух зайцев» — заставить цейлонцев производить то, что выгодно колонизаторам, и покупать то, что колонизаторы считали нужным поставлять. Беспрепятственно ввозя на остров свои готовые промышленные товары, они не давали колонии возможности развивать свою собственную промышленность.

Такая структура экономики во многом сохранилась и до настоящего времени, а это приводит к тому, что Цейлон полностью зависит от конъюнктуры на мировом рынке. Как только снижаются цены на чай, каучук и продукты кокосовой пальмы, стране начинает не хватать валюты на приобретение продовольственных и промышленных товаров. А колебания цен на мировом рынке на эти культуры происходят почти непрерывно. Увеличение продукции чая в традиционных чаепроизводящих странах и рост его производства на созданных плантациях в Африке, тогда как потребление его почти не изменилось; освоение все в более широких масштабах методов производства синтетического каучука и. следовательно, некоторое уменьшение спроса на натуральный каучук; торговая политика Соединенных Штатов Америки, которые выбрасывают на мировой рынок по демпинговым ценам так называемые излишки соевого масла, конкурирующего с кокосовым, — все это ставит односторонне развитую экономику Цейлона перед новыми и новыми трудностями.

Положение осложняется тем, что на долю только английского капитала в сельском хозяйстве страны приходится около пятидесяти процентов всех посадок чайного куста, шестнадцать процентов- каучуконосов; иностранному капиталу принадлежит также до пяти процентов земли под кокосовыми плантациями.

Англичане быстро поняли, какую выгоду сулит им разведение чая на Цейлоне. В 1873 году было вывезено 23 фунта чаю и выручена первая прибыль — 58 рупий. К 1962 году площадь под чаем достигла 591 миллиона акров, а урожай равнялся 467 миллионам фунтов, причем цейлонцы потребили только незначительную часть урожая, остальное вывезли из страны главным образом иностранные компании. Сколько было получено прибыли, непосвященным в эти дела узнать невозможно, но известно, что за последнее десятилетие одна рупия вложенного капитала оборачивалась тремя рупиями прибыли. Цейлонская газета «Форвард» недаром писала в свое время, что иностранные компании склонны рассматривать Цейлон как «собственную чайную плантацию».

Во всех передачах, отведенных рекламе, а то и вне всякой связи, просто в минутном интервале между записями, бархатный голос диктора цейлонского радио доверительно сообщит вам, что «чай Липтона — лучший в мире. Чай Липтона — по карману каждому». Через несколько минут тот же самый диктор то же самое скажет вам о чае «Брук Бонд», а затем и других компаний, и все они имеют в основном английские названия.