На заре и ясным днем - [4]

А то, как боронят, лошадь или корову за узду водишь.

Потом сено гребли, копнили, у стогов подгребали. Зимой тоже маманьке по хозяйству помогали, прясть. учились. И петь учились напевные песни. А как выросли, всю эту мудрость детям передали.

Зимой 1933 года в совхозе создалось чрезвычайное положение с топливом:

«Приказ № 6

по молодежному зерносовхозу «Большевик» от 19/I-33 г.

Учитывая угрожающее положение с дровами в з/с, приказываю:

1. Чрезвычайным уполномоченным по снабжению дровами назначаю т. Косарькова А. И.

2. Мобилизовать всех лошадей в распоряжение т. Косарькова сроком на четыре дня.

3. Мобилизовать следующих товарищей в распоряжение т. Косарькова: Пудовкин, Шаров В., Расторгуев, Иванов Т., Зеленских И., Воробьев, Микуров А….

4. Срок исполнения настоящего приказа 24 часа, в отношении же лошадей срок 4 часа.

Директор Дерябин

верно секретарь Микуров».

А зима 1933 года выдалась, как назло, лютой, морозы доходили до 50 градусов. И это в степи, ветрам и снежным буранам нет никаких сколько-нибудь серьезных преград. Задул снежный степняк, и нет дорог. Дорогу в березовые колки прокладывали всем миром — протаптывали валенками, разгребали лопатами, расширяли волокушами. Вышли из положения, перезимовали, весной сев провели в сроки, и снова напасть — перебои с питанием.

Острая нехватка продовольствия вынудила установить строгие нормы потребления.

«Приказ № 126 от 27/VII-33

§ 1

Нормы расходования хлеба производить из расчета[7]: адмтехперсоналу, основным рабочим и сезонным рабочим муки —16 кг; хлебом — 24 кг; служащим: муки — 8 кг; хлебом — 12 кг. Иждивенцам муки — 8 кг, хлебом — 12 кг; детям: муки — 4 кг, хлебом — 6 кг.

…Для выполняющих нормы 800 гр[8], перевыполняющим нормы в процентном соотношении паек увеличивается за каждые 10 % на 80 гр. хлеба и невыполняющим нормы, наоборот, получается снижение по 80 гр. на каждые 10 %».

1934 год. Весна. Снова острая нехватка продовольствия. И в дополнение ко всем бедам разразилась эпидемия тифа.

«Приказ № 19 от 11/II-34 г.

§ 1

Факты последних дней показали, что по совхозу и особенно среди состава центральной усадьбы создавалась угроза широкого распространения эпидемии тифа.

Назначаю чрезвычайную тройку по борьбе с тифом под председательством заведующего отделом кадров Данилова и членов: Вахлина, Макаренкова, Рыкова. Чрезвычайной тройке в суточный срок разработать план практических мероприятий, предусмотренных проведением декады для борьбы с тифом.

§ 2

Секретарям партячеек, комсомольских ячеек и представителям ЧК развернуть широкую разъяснительную работу, мобилизуя рабочих и служащих и членов их семей на полное и быстрое выполнение мероприятий, намеченных тройкой.

Врио дир. Разноглядов,

нач. политотдела Булыгин».

Не успели ликвидировать тиф, как новая напасть навалилась. В народе невесело вспоминали старую поговорку: «Беда одна не приходит».

1934 год. Начало осени. 9 сентября над Миассом промчалась снежная буря. Вся пшеница оказалась под снегом.

Не хватало техники. Рядом с американскими «катерпиллерами», «оливерами» и «маккормиками» натужно тянули бороны коровы.

Американская техника не выдерживала сибирского бездорожья: у «оливеров», например, постоянно летели коленвалы. Моторы «фордзонов» на комбайнах «Коммунар» явно не соответствовали условиям эксплуатации. По утрам в степи выпадали обильные росы. Они обволакивали влагой бобины, и моторы не заводились. Не заводились и все тут! И так было до тех пор, пока один «рационализатор» не догадался спрятать на ночь бобину себе в постель под подушку.

Трудные годы… Даже удачи оборачивались для начинающего жить хозяйства несчастьем.

Случилось так, когда в 1932 году выросли сильные хлеба, до 25–30 центнеров с гектара, а убрать их было невозможно: не мог тянуть слабосильный «Фордзон» такую мощную массу пшеницы. А пшеницы этой было ни много ни мало, а больше 22 тысяч гектаров. Площадь даже по современным масштабам и новой технике для одного хозяйства солидная.

Но хлеб надо убирать, сдавать государству — страна остро нуждалась в продовольствии. Чем убирать? Как убирать?

Вспоминает Степан Андреевич Дерябин, тот самый директор «Большевика», чья подпись стоит под первыми приказами по совхозу.

— Мне тогда было всего 24 года. До этого ни дня не был хозяйственником, понятия не имел. Я — комсомольский работник, секретарь Шумихинского райкома комсомола. Правда, тогда я уже был членом партии, но всего четыре года.

А хозяйство огромное — 72 тысячи гектаров всех угодий. Можете себе представить, из одного конца в другой около ста километров. На лошадке сутки добираться надо. А телефона не было. И вот такой могучий хлеб — в рожь заедешь, лошадь не видно.

А мы стоим — нечем убирать. Сдачи хлеба нет. Приезжает уполномоченный: «Куда дел хлеб?». Объясняем. Телеграмма из области: «В случае невыполнения плана хлебоотдачи будете преданы суду…».

ЧТО ДЕЛАТЬ, УМА НЕ ПРИЛОЖИМ

Обратились за помощью к соседям, к колхозникам. Прислали они нам 500 лобогреек. Это около 1000 лошадей (на лобогрейку две лошади и столько же работников). На каждой лобогрейке по двое — «лобогрейщик» (машинист по-новому) и ездовой.