На взводе. Битва за Uber - [30]

Когда в разговоре или в ходе презентации возникает пауза, Герли не заполняет ее пустой болтовней. Он сохраняет спокойствие и молчит. Иногда, после того как кто-то скажет что-то важное, он делает шаг назад, словно физически абсорбируя замечание.

Так Герли думает, анализирует, что происходит, что было сказано и что будет сказано. Или же ему неловко, потому что он неловок. В таком обиталище, как Кремниевая долина, неуклюжесть игнорируется или поощряется, и значение имеет только одно: есть ли у вас мозги, чтобы поддержать ваши идеи.

Мозги и еще одно: рвение. Как и многие в Долине, Герли верит в преобразующую силу технологий и инноваций. Он верит в позитивный эффект, который может произвести на мир молодой человек с большой идеей и миллионом долларов. Пресса любит обращать внимание на негативные комментарии в адрес Кремниевой долины, но Герли твердит, что он оптимист.

Даже в самые опасные для отрасли моменты Герли не отворачивался от венчурного бизнеса. Он оставался там во время краха доткомов на рубеже столетий, высматривая перспективных основателей. И когда финансовый кризис расшатал основы глобальной экономики в 2008 году, он удвоил ставку на стартапы.

«В таких условиях сама среда отделяет настоящих предпринимателей от притворяющихся ими, – писал Герли в разгар кризиса. – Когда в Кремниевой долине есть легкие деньги, она привлекает оппортунистов, ищущих возможности не строить крепкую компанию, а заработать по-быстрому. В таком бурном море, как сейчас, только лучшие ставят парус»⁷³.

Глава восьмая. Па-де-де

Венчурный капитал – это не столько профессия, сколько схватка. Примерно то же, что и регби в спорте, но без капы. Настоящих правил не существует, если не считать того, что игроки должны делать все, что угодно, чтобы заключить сделку.

Вроде бы не такая уж трудная работа. Ты всего лишь раздаешь чужие деньги. Но работа трудная. В календаре венчурного инвестора каждый день заполнен встречами – с учредителями, с финансовыми спонсорами, с отраслевыми аналитиками, с журналистами. С CEO больших компаний венчурные капиталисты обсуждают рыночные тренды и методы рекрутинга. С инвестиционными банкирами говорят о частных компаниях и публичных рынках. Им приходится отбиваться от толп основателей, требующих их внимания. И даже расслабленную беседу в баре «Розвуд» – шикарного отеля, уже давно известного как место встречи инвесторов в Пало-Альто, – скорее всего, прервет звонок лифта.

Работа венчурного капиталиста заключается в том, чтобы прорубиться через весь этот шум и найти стартапы, которые принесут громадную прибыль пенсионным фондам, эндаументам, семенным офисам и даже другим состоятельным личностям, инвестировавшим свои деньги на правах партнеров с ограниченной ответственностью. Типичный жизненный цикл венчурного фонда – десять лет, и к концу этого срока такие партнеры ожидают прибыли по крайней мере в 20–30 процентов от начальной инвестиции.

Заниматься венчурными инвестициями – дело рискованное. Примерно треть венчурных капиталовложений не оправдывается. Но повышенный «профиль риска» здесь – обычное дело. Если институциональный инвестор предпочитает низкорисковые инвестиции, он может вложиться в надежные муниципальные облигации или фонды краткосрочных инвестиций. Малый риск – малые доходы.

Стремясь компенсировать возможные потери, венчурные инвесторы предпочитают распределять капиталовложения по различным отраслям и секторам. Одно удачное вложение с прибылью, в десять, двадцать и даже пятьдесят раз превышающей начальное вложение, может возместить целый инвестиционный портфель лопнувших или вяло развивающихся стартапов. В мире венчурного капитала особо ценятся компании, управляемые предпринимателями, цель которых – изменить мир и контролировать целые отрасли. Они приносят славу, и их разыскивают в первую очередь.

Инвестиционное уравнение простое: инвестиционная фирма предоставляет стартапу деньги в обмен на пакет акций компании. Для основателей, решивших взять венчурный капитал, компания начинает первый раунд инвестиционного финансирования на раннем этапе жизненного цикла стартапа[37]. На этом первом, «посевном», раунде обычно привлекаются скромные инвестиции в десятки и сотни тысяч долларов. Дальнейшие венчурные раунды идут под буквами: раунд серии А, раунд серии B и так далее. В результате возможен один из трех вариантов:

А. Компания умирает. И это наиболее вероятный сценарий.

Б. Приобретается другой, большей компанией.

В. Проводит начальное открытое предложение своих акций, чтобы сторонние инвесторы смогли купить акции компании на публичной фондовой бирже.

И у венчурных инвесторов, и у основателей одна и та же цель: довести компанию до раунда Б или В – до так называемого события ликвидности. Когда такое случается, венчурный инвестор может наконец конвертировать свои акции в наличность.

На каждом раунде проводится определенная политика, и каждый отличается особым статусом. Обычно, чем раньше венчурная фирма вкладывает деньги в компанию, тем это престижнее для фирмы. Выгода фирмы в том, что, вложившись в прибыльный стартап за несколько лет до того, как он набрал ход, она продемонстрировала дальновидность и расчет. Дэвида Зе из Greylock Partners всегда будут вспоминать как человека, инвестировавшего в Facebook и LinkedIn, когда их оценивали в миллионы, а не миллиарды долларов. Кроме посевной инвестиции в Uber, Крис Сакка еще на ранней стадии сделал ставки на Twitter и Instagram, каждая из которых принесла ему миллиарды.