На всю жизнь - [40]
Промчались мимо избушки лесника. Он колол дрова у порога. Владимир Ильич только успел махнуть ему рукавицей, и уже далеко позади осталась избушка, быстрее побежали по сторонам дороги разлапистые белые ели, высоченные заледеневшие сосны. Кондрат Савельевич оборачивался иногда к своим седокам, кричал:
— Лицо закрывайте! Заморозитесь!.. Крепче держись — поворот!
Окончилась лесная дорога, стало светлее, просторнее. Вместо елей и сосен побежали мимо телеграфные столбы, редкие домики, осевшие в снежных полях. Отчетливее засвистел в ушах ветер. Казалось иногда, что санки отделяются от дороги и летят по воздуху.
Вдалеке завиднелись дымки, возникло маленькое, точно из игрушечных кубиков здание вокзала, поднялась кирпичная водокачка. Все ближе и крупнее делаются они, все звонче поют полозья.
И вот полосатый шлагбаум перегораживает дорогу, стальное сплетение рельс за ним, будочка с фонарем.
Приехали!
Владимир Ильич откинул меховую полость, достал часы.
— Подумать только, еще целых двенадцать минут до поезда… Если он не опоздает, то, пожалуй, и в самом деле поспею к шести… Вот это быстрота! В жизни такого не испытывал.
Кондрат Савельевич широко улыбался. Его окладистая черная борода заиндевела и казалась совсем седой. Придерживая коня, он стал медленно водить его по дорожке возле платформы.
— Наш орловский рысак. Чистейших кровей. В мире нету лучшей породы, — говорил он густым, окающим басом. — Один такой уцелел со всей графской конюшни… И саночки графские пригодились. Он их за семью морями заказывал, в тридесятом государстве…
Шофер пошел на вокзал разузнавать о поезде, а Ленин, шагая рядом с Кондратом Савельевичем, оживленно рассказывал:
— В молодости приходилось немало ездить на лошадях. Точнее сказать, немало меня возили. Ведь я еще помню ямщиков, тройки с бубенчиками, постоялые дворы. От нашего Симбирска до железной дороги было сто верст… А когда возвращался из ссылки, то пришлось триста верст проехать по Симбирскому тракту… Конечно, не с такой быстротой, — улыбнулся он и погладил коня по атласной шее. — Смотрите, нисколько не разгорячился… Чудесный, сказочный конь… А как его имя?
— Имя у него сурьезное: Шайтан!
— Шайтан? За что же его так? — Владимир Ильич даже приостановился на секунду. — Ведь шайтан — это злой дух!
— Все графские выдумки! — ответил Кондрат Савельевич. — От рождения зачислен Шайтаном в графских книгах. И предки его тоже: кто Пират, кто Змей… Барские штучки!
Так, разговаривая, ходили они по снежной дорожке. Кондрат Савельевич поглядывал сбоку на своего спутника. Ленин! Владимир Ильич! И никто вокруг не знает об этом. Вот подкатили на самодельных лыжах мальчишки, любуются конем. Прошли мимо женщины, по глаза укутанные в платки, с мешками, с бидонами. Пробежал мимо железнодорожник в распахнутом кожухе. И никто из них не знает, что здесь, на станции, Ленин!
Вернулся шофер и сообщил, что поезд придет без опоздания, осталось три-четыре минуты. Вскоре послышался сиплый гудок, народ на платформе забеспокоился.
Точно вспомнив что-то, Владимир Ильич быстро снял рукавицы, достал из сумки жестяную коробочку и, вытряхнув себе на ладонь ее содержимое, поднес коню. Тот покосился лиловым глазом, потом осторожно стал брать мягкими губами кусочки мелко наколотого сахара.
— Нет, не могу называть тебя Шайтаном, — сказал Владимир Ильич, гладя его свободной рукой. — Такой красавчик — и вдруг Шайтан!
Шофер обеспокоенно глядел на подходивший поезд:
— Владимир Ильич! Как бы мы не остались.
— Все! Иду! — ответил Ленин и крепко пожал руку Кондрату Савельевичу:
— Спасибо! Всем вам большое спасибо. Выручили… А я, кажется, и поблагодарить товарищей не успел…
В том же году, осенью, Яну Яновичу довелось побывать у Ленина в Кремле. Дело на заводе разрасталось, нужна была крепкая помощь, и, памятуя слова Владимира Ильича, решил к нему обратиться.
Все оказалось проще, чем думалось. Внизу, из кремлевской будки, позвонили в ленинский секретариат, сообщили, что прибыл товарищ Зауринь Ян Янович с конного завода.
Ян Янович с бьющимся сердцем стоял возле дежурного и слушал, как произносят в трубку его имя и фамилию. Прошло минут пятнадцать, и из секретариата ответили, что товарищ Зауринь может получить пропуск…
Начав разговор с Яном Яновичем, Ленин сразу же спросил:
— А как поживает тот красавчик конь?.. Позвольте… минутку… как же его имя?
— Шайтан! — подсказал Ян Янович.
— Да, да, Шайтан! — засмеялся Владимир Ильич. — Помню, что какая-то нечистая сила, а какая именно — запамятовал!
— Теперь он уже не Шайтан, — сообщил Ян Янович. — Он у нас так и назван теперь — Красавчик. И в книгах записан заново, и уже откликается на новое имя!
— Если сумеете, передайте ему привет! — улыбнулся Владимир Ильич.
Много лет прошло с той поры. И много лет сейчас товарищу Зауриню. Но стариковская память цепко хранит каждую мелочь, которая связана с Лениным. И мы, затаив дыхание, слушаем сегодня его рассказ, как зимним днем приезжал Ленин на конный завод, как потерпели аварию его автосани, как мчал его на станцию быстроногий конь.
ДЕЛЕГАТ С УРАЛА
(Из повести)
По расчетам главного — «если не будет никакого чепе» — оставалось пути до Москвы суток на трое. Говорили, что на станции Чаяново последний раз будут менять паровоз и запасаться топливом.
