На всю жизнь - [11]
Здесь, в этом диком краю, отбывали ссылку Владимир Ильич Ленин и Надежда Константиновна Крупская. Точно невидимым циркулем обвело полицейское начальство тот круг, в котором они могли жить и передвигаться. Всевидящее око сельского старосты, жандарма и станового пристава неусыпно надзирало за ними.
Немного было у них товарищей, знакомых в Шушенском — считанное число: путиловский рабочий Энгберг, шапошник из Польши Проминский — тоже ссыльные; немудрящий мужичок Сосипатыч да Минька — соседский сын, каждодневный гость и приятель.
И была еще собака, по кличке Женька.
Когда Женька попала в руки к Владимиру Ильичу, она была бездомной и невоспитанной собакой. Все ее уменье заключалось в том, что она носилась повсюду со щенячьей резвостью и лаяла по любому поводу.
Собака была хорошей породы — шотландский сеттер-гордон — способная и понятливая от природы. Владимир Ильич стал заниматься с ней в свободное время.
Прежде всего Женьку следовало отучить лаять без толку. Ей достаточно было услышать гавканье цепных псов, которых держали в Шушенском сельские богатеи, как она заливалась ответным лаем. И, конечно, для нее было все едино — ночь сейчас или день.
Владимир Ильич терпеливо отваживал ее от этой скверной привычки.
— Тихо, тихо! — успокаивал он Женьку. — Собака лает — ветер носит. Это специально для вашего брата придумано!
Постепенно Женька отвыкла вмешиваться в чужие скандалы. Научилась спать в сенях на подстилке, ничего не хватала без спросу, не давилась от жадности во время еды и не переворачивала миску, не лезла куда не следует, слушалась команды: «лежать», «на место», «ко мне» — и еще многому, что полагается знать благовоспитанной собаке.
Надежда Константиновна вспоминала потом в своей книге, как Владимир Ильич выучил Женьку «и поноску носить, и стойку делать, и всякой другой собачьей науке».
И только от одной привычки невозможно было ее отучить. Ей очень нравилось открывать все двери в избе. Делала это Женька с большой ловкостью: толкала дверь носом, а если требовалось, то и лапами.
Часто бывало так: сидит Владимир Ильич в своей комнатке, пишет, читает. Вдруг дверь распахивается настежь.
— Ах, это вы? Здрасте, давно не виделись! — говорит Владимир Ильич. — Визиты наносить вы любите, а нет того, чтобы дверь закрывать за собой!
Но этому искусству Женька так и не научилась.
Первая весна в далеком, глухом краю.
Казалось, что никакая сила не заставит дрогнуть это огромное безмолвное ледяное царство. Но вот пришло время, и снежные поля растеклись голубыми озерами. Целыми днями горит в них медное солнце, спокойно плавают дикие лебеди.
В оживающем лесу сонно бормочут тетерева, точно силятся вспомнить что-то, позабытое за долгую зиму. А речонка Шуша — такая мелкая, невидная — как будто решила напомнить, что она все-таки приток могучего Енисея и состоит с ним в ближайшем родстве. Она несется, бурлит, выходит из берегов, оставляя за собой островки, протоки.
Весна — всегда радость, а в далеком, глухом краю радость особенная.
Все чаще приходят к Владимиру Ильичу товарищи по ссылке — Проминский и Энгберг, заглядывает Сосипатыч с ружьецом.
— Гуси прилетели. Уток видели нынче.
Значит, скоро начнется весенняя охота, а с ней — первый Женькин выход. Теперь она должна показать, пошла ли ей впрок собачья наука. А обязанностей у нее немало: нужно учуять и разыскать дичь, затаившуюся в траве или кустах, найдя, сделать стойку — вот она, тут! Лечь и лежать неподвижно, чтобы не распугать других птиц и не помешать выстрелу. А после обнаружить и принести добычу.
Первое время Женька нет-нет да и срывалась. Подняв дичь на крыло, как выражаются охотники, она вдруг начинала гоняться за ней. Очень уж ей хотелось самой изловить птицу.
— Валеткины штуки, — говорил Владимир Ильич, — но ведь я же не морю голодом, как Кузьма…
Пес, которого звали Валетка, запомнился еще с детства. Принадлежал он кокушкинскому охотнику Кузьме, который говорил, что собаку кормить — только портить. Сама должна промышлять.
И Валетка промышлял, как умел. Ловил голубей, воровал кур, лазал по чуланам. А на охоте у него с хозяином было принято так: кто первый добежит, того и добыча. И не раз случалось, что, схватив подстреленную птицу, Валетка удирал с ней куда-нибудь подальше и быстро ее пожирал.
Эта история смешила Сосипатыча до слез, но, когда Женька гоняла дичь по собственному почину, он сердился. А Владимир Ильич терпеливо разъяснял Женьке, что порядочные охотничьи собаки так не поступают.
Вскоре умная Женька стала работать добросовестно и была у Владимира Ильича наилучшим помощником по охотничьей части. Она бесстрашно лезла в тростниковые заросли, в непроходимые болота и доставляла подбитую дичь хозяину.
В книге у Надежды Константиновны можно найти такую запись:
«Наше хозяйственное обрастание все увеличивается — завели котенка».
А еще через некоторое время в хозяйстве прибавился журавль — подарок Сосипатыча.
Собака, котенок, журавль! И все под одной крышей! Как бы не возникли у них раздоры, разногласия!
Но все сложилось благополучно. Женька даже молоко пила с котенком из одной миски. А журавля она немного побаивалась. Он умел очень выразительно щелкать клювом и шипеть.
